— Когда в твоих глазах светится любовь, они начинают гореть непонятным мистическим огнём, правда, ты не можешь этого видеть, так как в такие моменты тебе не до зеркала, тогда твои очи напоминают два изумруда…
— Во-во, как гипнотизирующий взгляд самой коварной змеи, спасибо, Раджан! — Вставила реплику Фелис, но тот этого, казалось, даже не заметил и спокойно продолжал всё с тем же пафосом:
— В твоих глазах тогда сосредоточена вся зелень травы и листвы деревьев, зелень морских волн, когда сквозь них светит живительное солнце, это светится жизнь, которая и есть любовь! Когда же ты гневаешься, глаза становятся серо-стальными и блестят, так остриё жертвенного ножа, занесённого над бессильным ягнёнком. В этом сером цвете проглядывает и алая кровь жертвы, которая скоро прольётся, и синева неба, которую она уже больше никогда не увидит, и бледно жёлтый свет луны, скорбящей о страданиях, но ничего не способной сделать. Я не люблю твоих серых глаз, так пусть же они вечно будут дарить жизнь и любовь.
— Так значит, ты хочешь, чтобы я дарила любовь всем? Что-то ты очень непостоянен в своей ревности, мой дорогой философ.
— Не ты, но твой портрет, пусть он вещает всему миру о твоей любви, ибо мир, потерявший веру в любовь, не сможет долго существовать. Ты же будешь принадлежать лишь мне, как и сама того желаешь.
— Какой же ты всё-таки эгоист, несмотря на то, что ты философ и йог, впрочем, любовь всегда эгоистична, и не мне тебя порицать. — Фелис подошла к парапету, на котором до того сидела и уставилась на море. — Кстати о йогах, ведь они же вроде не боятся холода, тогда почему я ещё ни разу в этом году не видела тебя купающимся?! Вон, например, молодой человек, явно не йог, а уже более получаса не выходит на берег.
В море и вправду виднелась чёрная голова и руки пловца. Мощными движениями он загребал воду и буквально за несколько минут исчез из виду в открытом океане, только иногда на гребне очередной волны мелькала чёрная точка и вновь пропадала.
— Бесстрашный пловец, настоящий мужчина, — тараторила с явным восхищением Фелис,
— И как он только не боится плавать в открытом океане, ведь там же могут быть акулы.
— Какие акулы в наше время, дорогая, опомнись, — с саркастической усмешкой заметил подошедший Раджан, обнимая Фелис сзади за плечи, — к тому же, против случайных акул и других больших рыб бухта защищена слабым шоковым силовым полем…
— Ты просто завидуешь и снова ревнуешь, дорогой, — парировала Фелис, — ведь сам— то так не можешь. С другой стороны, ты прекрасно знаешь, что на зиму генераторы поля сокращают в числе и подтаскивают поближе, чтобы сэкономить энергию, а этот парень плавает далеко за пределами поля. К тому же он плавает не в мелкой бухте с тёплой, прогретой солнцем водичкой, а в открытом море, где злобствует холодное течение, тогда как ты со своим хвалёным самоконтролем и самовнушением не окунулся даже здесь. Никакие отговорки о том, что ты не любишь солёной воды, не принимаются, ты просто трусишь!