– Боже, я вся синяя, как покойница! – изумилась Лилечка, заглядывая себе за пазуху.
– Это от перегрузки под кожей полопались капилляры, – объяснила Верка. – Ничего страшного, скоро пройдет.
Смыков горевал над своим размокшим блокнотом. Зяблик, глухо матерясь, разыскивал в мешке манерку с ружейным маслом – от горячего воздуха, от постоянной влажности и еще неизвестно от чего пистолет покрылся подозрительным белесым налетом. Верка лепила на лицо и руки свежие листья подорожника, надеясь с их помощью свести отеки. Лилечка просто наслаждалась покоем, прохладой и свежим воздухом. Артем и Цыпф совершили небольшую прогулку по окрестностям – первый, как всегда, передвигался бесшумным скользящим шагом, а второй ковылял, как дряхлый старец, – сказывалась долгая и непомерная нагрузка на суставы.
Вернувшись, Цыпф сказал:
– Тут неподалеку проходит заброшенная Проселочная дорога. Даже указатель сохранился: «Деревня Клыповщина – 1,5 километра».
– Ясно. Знаю я это место, – авторитетно заявил Зяблик. – Там от указателя в лес тропочка отходит, а рядом здоровенная кривая елка растет. Так?
– Так, – подтвердил Цыпф. – Может, у вас в деревне Клыповщине знакомые есть?
– Нет давно такой деревни. Она там же осталась, где Москва, Минск, Вашингтон и вся наша остальная матушка Земля. Если по тропинке идти, через пару сотен шагов уже Трехградье начинается. А проселочная дорога прямо в Кастилию выводит. Но до нее километров пять, не меньше. Там, недалеко от границы, монастырь стоит. Женский. Общества кармелиток. Одно время я в нем зазнобу завел. Баба, правда, уже немолодая, зато в должности экономки состояла. От всех кладовок ключи имела. Вроде как наш завхоз.
– Конечно, ты же к простой бабе клеиться не будешь! – сказала Верка с сарказмом. – Тебе только экономку с ключами подавай! Пусть даже страшную, как каракатица!
– Не надо! Она еще хоть куда баба была. В полном соку, не чета тебе, – огрызнулся Зяблик. – Мы с ней на то место, про которое Левка говорил, частенько выезжали. Я с Чмыхало на драндулете, а она со служанкой на муле. Жратвы и поддачи она с собой брала столько, что и вдесятером не осилишь. Как сейчас помню, – Зяблик стал загибать пальцы. – Бочонок вина, так примерно ведра на три. Копченый окорок, само собой, а когда и пару. Две-три головки сыра. Каплуны, жаренные на вертеле. Куропатки, телятина, прудовая рыба, перепелиные яйца, корзина фруктов, улитки под винным соусом… Этих я, правда, не ел. И еще специально для меня с десяток соленых огурцов. Она их из особой бочки брала, которую кастильцы в Талашевской заготконторе как трофей захватили.