– Речь в фильме, очевидно, шла о Големе, чудовище, якобы созданном средневековыми каббалистами, – уточнил Цыпф.
– Может быть… Голем этот вместе с нами минут десять шел. Шаг – пять метров. Сначала всех вокруг себя растоптал, потом за теми, кто убежал, гоняться начал. Я совсем обессилел и лег. Думаю, что будет, то будет… Он до меня совсем немного не дошел. Вдруг весь трещинами покрылся и рассыпался в пыль. Как мы до кастильской границы добрались, я даже и не помню. Из тех киркопов, что со мной пошли, едва ли сотня уцелела… Потом мы в какой-то берлоге отлеживались, а над Киркопией еще долго серое облако стояло, как будто бы над одним здоровенным вулканом.
– Погибла, стало быть, Киркопия целиком и полностью? – Артем отнял руку от лица и искоса глянул на Мирона Ивановича.
Тот под этим взглядом закашлялся, как паренек, сделавший первую затяжку, и вскочил, уронив табуретку. Говорить он не мог, а только тыкал большим пальцем правой руки себе за спину. Зяблик, первым догадавшийся, о чем просит Мирон Иванович, треснул его кулаком между лопаток. В огромной грудной клетке что-то екнуло, и кашель сразу прекратился.
– Тише ты! – цыкнул он на Зяблика. – Чуть пломбы из зубов не выскочили…
– потом, привычно горбясь, обратился к Артему: – Я извиняюсь… Не признал вас… Хотя раньше нас и не знакомили… Но все равно, весьма польщен…
– Сидите, сидите, – сказал Артем. – Зачем вы встали?
– Не привык, знаете ли, сидеть в присутствии богоподобных существ, – со старомодной галантностью расшаркался Мирон Иванович. – Уж простите великодушно…
– Вы мне вот что скажите, – Артем потер переносицу. – Относительно этого Голема, как его Лев Борисович окрестил… Он специально охотился за людьми? Его намерения прослеживались с полной очевидностью?
– Даже не знаю, что и сказать… – Мирон Иванович осторожно присел на край табуретки, которую ему услужливо подставил Смыков. – Состояние у меня тогда, сами понимаете, какое было… Сначала он тех давил, кто ему под ноги подворачивался, это точно… Но вот потом… Специально он беглецов преследовал или мотало его из стороны в сторону, утверждать не берусь…
– Братец мой, а не померещилось ли вам все это вообще… после очередного успокоения души? – судя по тону Смыкова, к рассказу Мирона Ивановича он относился весьма скептически.
– Молчи, гнида. – Гигант даже не удостоил его взглядом. – Проклят будет тот, кто осмеливается злословить в присутствии небожителей… Откуда это, Лев Борисович?
– Так сразу и не вспомнишь, – пожал плечами Цыпф. – Скорее всего из Эсхила.
– Лева, а теперь у меня к вам вопрос, – Артем встал и прошелся по комнате (всякий раз, когда он приближался к Мирону Ивановичу, тот приподнимался и отдавал честь, скорее слегка дурачась, чем на полном серьезе), – что может быть общего между Киркопией, Хохмой и Будетляндией?