Скорбь почтенного старца привела бальи в смятение; он поспешно бросил на стол злосчастный документ и пулей вылетел из дома.
Оставшись в одиночестве, мессир де Пьенн в отчаянии заломил руки. Но страшила его лишь судьба любимой дочери.
— Что же станется с моей дорогой девочкой? Она лишилась всего — и крова, и куска хлеба! Я проклинаю тебя, злодей, проклинаю весь подлый род Монморанси!
Горе несчастного старика было глубоким и неподдельным: постановление суда означало для его семьи полную катастрофу. Когда-то, во времена Людовика XII, он управлял всей Пикардией, теперь же у него осталось лишь бедное поместье Маржанси. Разоренный и униженный, де Пьенн поселился здесь, в небогатом доме, стоявшем на клочке земли, окруженном со всех сторон владениями могущественного коннетабля. Но вот у де Пьенна отняли и это!.. Старца и его юную дочь ожидал позор нищеты!
Жанне едва минуло шестнадцать. Стройная, нежная и очень изящная, с гордо посаженной головкой, она невольно притягивала к себе все взгляды. Девушка была похожа на прекрасный хрупкий цветок, на лепестках которого в первых лучах солнца бриллиантами сияют капельки росы. Это грациозное создание удивительно напоминало саму волшебницу-весну!
В то роковое воскресенье, 26 апреля 1553 года, Жанна побежала после обеда в каштановый лесок, росший неподалеку от Маржанси. Сердце девушки отчаянно колотилось, а с губ срывался шепот, выдававший смятение юной души:
— Но как мне признаться! Нынче вечером обязательно скажу ему… Да, конечно же, скажу… Боже, как я боюсь!.. Но какое же это счастье!..
И тут Жанну внезапно оторвали от земли крепкие, нежные руки, и жаркие уста слились с ее устами.
— Я заждался тебя, голубка моя!
— О, Франсуа! Любимый…
— Что с тобой, хорошая моя?.. Почему ты так трепещешь?
Стройный молодой красавец снова привлек Жанну к себе. У него было открытое доброе лицо и прямой смелый взгляд, в котором сквозило сдержанное достоинство. Однако имя юного дворянина было Франсуа де Монморанси! Жанна отдала свое сердце старшему сыну коннетабля Анна де Монморанси — и отец ее возлюбленного только что отнял у ее собственного отца последние крохи былого богатства.
Молодые люди, обнявшись, неспешно брели по лугу, пестревшему благоуханными цветами. Но Жанна никак не могла унять дрожь и часто замирала от страха:
— Что это?! Шаги? За нами кто-то шпионит!..
— Да нет, это птица вспорхнула… — нежно успокаивал девушку Франсуа.
— Ах, любимый, я так боюсь…
— Ну что ты, золотая моя… Ведь я с тобой! Три месяца назад — благослови, Бог, тот миг — ты вверила мне свою честь, и теперь я до конца своих дней твой преданный защитник. Что же пугает тебя? Совсем скоро ты станешь моей обожаемой женой, и мы положим конец вражде между нашими семьями!