— Жаба!.. Эй, Жаба! Ау-у! Не забывай, пожалуйста, что телепортироваться тебе совсем не обязательно. Мы шутя сможем выбраться из…
— Молчи! Скажи, какой тип телепортатора установлен на этом корыте?
— Я не совсем понял — мне молчать или мне сказать?
— Тебе сказа… То есть мне ска… Тьфу! Говори, короче!
— Говорю коротко: тип «нульсон».
— Блин! Не слыхал про такой.
— Так послушай: «нульсон» предполагает мгновенную, ясен перец, переброску в пустую посудину, аналогичную данной, в голом виде.
— Голым?!. В смысле, вот я сижу тут в носках, трусах, в рубашке, в бронепласт упакованный — оба-на! — перебросило, и я уже в чем мать родила, да?
— Именно так.
— Черт! Какой идиотизм!
— Отчего же? Очень рационально продумано — на тот случай, ежели у пилота в подбитой машине начал плавиться скафандр.
— Неужто тебя можно расплавить?
— Меня, конечно, нет, а в эпоху Дурной Войны мои предки и горели, и плавились за милую душу.
— Куда меня, голого, может телепортировать, ты, само собой, без понятия?
— Само собой. Но учти, раз катапультирование в данном катере готово сработать, значит, и с его близнецом, с катером-приемником, все относительно о'кей. Во всяком случае, в музей космоконфликтов, ха, тебя точно не перекинет. Музейные катера все насквозь потрошенные, все дохлые абсолютно.
— Зато по музеям праздно шатается человеческая публика, и, следовательно, в экспонатах можно дышать без всяких шлемов.
— Ты прав лишь отчасти, Жа… Ой!!! Клеммы таймера коротнуло!
— ЧЕГО???
— Искра, мать ее в лоб, вот чего! Замедление — пятнадцать секунд! Пошел отсчет!
— Дезинтегратор! Врубай его!
— Вруба… Ой! Блин!!! От той искры во мне все оружейные контуры закоротило! Я распадусь на атомы, а тебя перебросит черт знает куда через девять… восемь…
— Я не хочу!!!
— Увы, Жаба. Осталось четыре… три…
— Выпить дай!
— Я не усп…
А я-таки успел глотнуть дыхательной смеси полной грудью и зажмуриться за полсекунды до того, как каюта катера превратилась в портал телепортатора типа «нульсон»…
Темно… Сдерживать дыхание нету больше сил, хватаю ртом… чего?.. Воздух! Ей-ей, глотнул вполне приемлемого для легких воздуха, какая радость!.. Я голый, мне холодно, я сижу… где?.. Ясен перец, в кресле пилота в катере-приемнике. Вот бы еще знать, где находится этот… Сей вопрос сейчас разрешится — со скрежетом открывается люк… Свет! Луч света бьет по глазам. Опускаю и веки, и голову, стыдливо прикрываю рукой промежность, слышу требовательное:
— Вылазь! — требует мужской голос. Хорошо, что мужской, — в костюме Адама знакомиться с цивильно прикинутой Евой, право слово было неловко.