О том, что Аркаша каждый вечер, примерно в одно и то же время, заезжает поужинать в «Содом», знали все мало-мальски знакомые с ним люди. Аркадий Михайлович имел слабость «грузить» всех встречных и поперечных подробнейшей информацией о распорядке своего дня, о своих привычках и прихотях.
Наконец он появился, вылез из черного лимузина в окружении четырех хорошеньких телохранителей. Сияющий лоском и сытостью мандарин вразвалочку двинулся к ресторанному подъезду.
Я поспешил ему наперерез: руки в карманах, кепка на затылке, глаза смотрят под ноги, воротник куртки поднят – человеку холодно и неуютно под дождем, он спешит куда-то, думает о чем-то своем, ничего вокруг не замечает.
– Ба! Какая встреча! Мистер Бультерьер, можно вас на минуточку?
Я растерянно остановился, оглянулся.
– Ой, Аркадий Михалыч… Здрасьте.
– Куда спешите, уважаемый Семен Андреич?
– Да так, в общем-то, никуда…
– Может, не откажете испить в моем обществе рюмашку коньяку в этом захолустном кабачишке?
– Да я, собственно, одет неподобающим образом для «кабачишки».
– Плевать! Мне на условности плевать, а значит, плевать и всем халдеям во главе с метрдотелем и вместе с посетителями. Пойдемте скорее, здесь неуютно и сыро, а там благостно и тепло. Ну?
– Пошли…
В ресторанный зал я умудрился впереться прямо в своей китайской куртке. Гардеробщику оставил лишь кепку. Я смущался и краснел изо всех сил. Завсегдатаи бросали вслед Аркадию Михайловичу понимающие взгляды. А он, проказник, нежно приобняв меня за плечи, прямиком отправился в отдельный кабинет. Телохранители учтиво остались в общем зале.
Нашу с Аркашей беседу в полумраке и уединении я описывать не буду – прежде всего по соображениям морально-этического характера. Отмечу только, что мой обожатель был дерзок в шутках, но рукам, к счастью, воли не давал. Я же смущался, как красна девица, и слегка, самую чуточку закашивал под «голубого».
Дважды я выходил в туалет. Оба раза с большим трудом отговорил Аркашу меня сопровождать.
В первое свое посещение сортира, в 19 часов 10 минут, я, воспользовавшись услугами сотовой телефонной связи, позвонил Скелету и назвал место «стрелки». Еще я сообщил номера акуловского «Мерседеса»: дескать, в нем я и приеду.
Времени у Скелета оставалось в обрез, разведку местности произвести он не успеет. Значит, поедет усиленным составом и обвешается с ног до головы оружием. Скелет не дурак и прекрасно сечет, что я его подставляю.
Как я это делаю, он не понимает. Никто бы на его месте не понял. Но Скелету приходится держать фасон перед своими гопниками. Так что на «стрелку» он приедет непременно. Не говоря уж об Акулове.