Восточный Афганистан
9 мая 1988 г.
Река хоть не велика, но нахраписта. Бурлит ее поток между камней, мечется от одного края узкого ущелья к другому, громыхает на перекатах и порогах. Сарматов и Алан несут американца, так как сам он идти не в силах. Путь лежит вверх по течению реки. Впереди шагают Бурлак и успокоившийся и впавший в какое-то сомнамбулическое состояние, отрешенно молчащий Силин.
Алан кивает на безвольно мотающуюся голову американца:
— Сармат, похоже, он в жмура сыграть хочет...
— А я что могу! — отвечает майор. — Судьба — она ведь как кошка драная!.. Если вертушка подлетит вовремя, то в Москве, может, и спасут его клешню...
— А если не подлетит? — осведомляется Алан.
Сарматов бросает на него косой взгляд.
— Понятно, командир! — кивает Алан. — Прости за идиотский вопрос...
Внезапно в грохот реки вплетается грохот сверху. Все бросаются под укрытие скалы. И едва успевают сделать это, как над ущельем, один за другим, проносятся три черных вертолета.
— Ну, держись, капитан Савелов! — роняет Сарматов, проводив их хмурым взглядом. — Были цветочки — пришло время ягодкам!..
Алан подтаскивает стонущего американца к воде и разлепляет ему рот. Тот начинает жадно пить. Сарматов внимательно следит за происходящим. Когда американец утоляет жажду, он подходит к нему и, склонившись, произносит по-английски:
— Полковник, не знаю твоего имени, и знать мне его незачем, но ты тот, кто мне нужен. Если хочешь жить, когда-нибудь вернуться в свои Штаты, — пей. Пей и не смотри на меня, как на последнее дерьмо!.. Ты ввязался в войну против моей страны, значит, счет ты можешь предъявить лишь самому себе. Еще парням из Лэнгли. А сейчас ты мой пленник, и я приказываю тебе — пей! Пей, твою мать, пока из всех дыр не польется. Это для тебя шанс...
Американец с ненавистью смотрит на него, кривит в брезгливой усмешке рот и отворачивает голову в сторону.
— Пей! — кричит обозленный Сарматов. Схватив американца за волосы, он сует его головой в воду. Тот, захлебываясь, пьет. И когда наконец Сарматов отпускает его, американец яростно орет:
— Большевистский садист! Ублюдок!
Сарматов ничем не выдает кипящей в нем ярости. Он просто стоит над неистовствующим американцем, бесстрастно наблюдая за ним. Тот продолжает выкрикивать:
— Русская свинья, ты слышал когда-нибудь о Женевской конвенции? Я требую...
— Засунь свои требования себе в задницу, полковник! — наконец перебивает его Сарматов. — Возможно, я — дерьмо, но и ты не конфетка. До таких, как мы с тобой, Женевской конвенции о военнопленных дела нет. Будто не знаешь, что в случае чего и тебя и меня просто выбросят на свалку с проломленными черепами.