— Это, — Константин показал на свой подбитый глаз, — я споткнулся и упал. И руку тоже разбил, когда падал с верхних нар.
— Как это вы могли разбить перевязанную руку? — язвительно спросил Дубяга.
— Видите ли, гражданин следователь, у меня там был сильный ожог. И вообще, мне нужна перевязка.
— Больше вам ничего не нужно?
— Больше ничего, — спокойно ответил Константин. — Сегодня утром, слава Богу, первый раз накормили. Ну и пайка здесь — хлеб да вода.
— Разносолов ожидали? — криво усмехнулся капитан. — Так вы в тюрьме, а не в летнем пионерском лагере. Скажите еще спасибо, что в карцер не угодили.
— А за что в карцер?
— За избиение сокамерников. Несколько заключенных после встречи с вами отправились на больничные койки. Мне стоило большого труда отстоять вас перед начальником этого учреждения.
«Доброго изображает, — подумал Панфилов. — Сам меня запихнул к этим уродам, а теперь ждет, что благодарить его буду».
Но Дубяга неожиданно перевел разговор на другую тему.
— Где вы служили, Панфилов?
— В составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане исполнял интернациональный долг, — чуть усмехнувшись, сказал Константин. — Разве в моем деле об этом не написано?
— Я читал то, что написано в вашем военном билете. Там указан только номер части. Между прочим, в графе поощрений у вас пусто. Плохо воевали?
— Как все, — вызывающе сказал Константин.
— Ну-ну, не ерепеньтесь, Панфилов. Я вам не враг, просто хочу помочь.
— С каких это пор?
— Не важно. Я хочу послать запрос командиру вашей части. Возможно, это поможет смягчить приговор.
— Делайте что хотите, — пожав плечами, сказал Константин, — только боюсь, что долго придется ждать ответа.
— Почему?
— Почта из Афгана приходит не скоро.
— Ничего, Панфилов, время терпит. В запасе у вас несколько лет. Пока что вы обвиняетесь в совершении преступления по статье сто сорок восьмой. Она предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от трех до семи лет. При желании на вас можно повесить еще пару статей.
— Каких, например?
— Оказание сопротивления сотрудникам милиции, находящимся при исполнении служебных обязанностей.
— Да я же никакого сопротивления не оказывал. Это они меня били.
— Они засвидетельствуют на суде обратное и подтвердят это в письменной форме. Кому поверит наш советский суд — сотруднику милиции или преступнику, взятому на месте преступления, как говорится, с поличным? Вот то-то и оно.
— Что еще? — помрачнел Константин.
— Целый букет. Избиение сокамерников, нарушение правил внутреннего распорядка следственного изолятора. Хватит?