В коридоре остались прапорщик и маленький кривоногий солдатик с раскосыми глазами, одетый в мешковатую зеленую форму.
— Килибаев, — приказал ему прапорщик, — провести личный досмотр осужденного.
Солдат принялся молча ощупывать карманы Жигана. Но ничего, кроме спички и малюсенького окурка, ему обнаружить, естественно, не удалось. Прапорщик разозлился.
— Килибаев, сколько я буду тебя учить? Смотри, последний раз показываю на личном примере.
Его руки легли на плечи Жигана.
В следующее мгновение прапорщик сорвал с него куртку и принялся тщательно ощупывать ее, проверяя каждый шов. Куртка полетела на пол.
— Снимай остальное.
Жиган стащил с себя прохоря, расстегнул и снял брюки. Шмональщик тут же схватил сапог и, сунув в него руку, полез под подкладку. Правда, перед этим он вытащил что-то из кармана собственных галифе. Но этого Жиган не видел.
— Вот, Килибаев, — победоносно заорал прапорщик, вытаскивая из сапога маленькую бумажку, сложенную в несколько раз. Учись, как надо проводить обыск.
Жиган осторожно повернул голову вполоборота и увидел, что прапорщик разворачивает фиолетовую купюру с профилем Ильича.
— Осужденный Панфилов, это что такое? — Шмональщик ткнул Жигану под нос двадцатипятирублевку. — Предметы, запрещенные к хранению? Килибаев!
— Я, товарищ прапорщик!
— Зови сюда капитана Самсонова! И быстро! Чтобы одна нога здесь, другая там!
— Есть, товарищ прапорщик! Солдат, грохоча кирзовыми сапогами, побежал по коридору. Конечно, это была провокация. Никаких денег Жиган в сапоге не хранил. Да и неоткуда им было взяться.
Не прошло и минуты, как в коридоре в сопровождении солдата появился дежурный по ШИЗО капитан Самсонов. Этого офицера Жиган видел один раз в жизни, месяц назад — в тот день, когда он прибыл в колонию.
Сейчас лицо Самсонова лучилось такой радостью, будто он спешил на встречу со старым другом.
— Вот, товарищ капитан, — доложил ему прапорщик, — у осужденного Панфилова обнаружены запрещенные к хранению предметы.
Капитан принялся внимательно разглядывать бумажку со всех сторон, будто надеялся найти на ней сделанное тайнописью сообщение. Потом он сунул двадцатипятку в карман и остановился за спиной у Жигана, дыша ему прямо в ухо.
От Самсонова пахло «Тройным» одеколоном, смешанным почему-то с ароматом гуталина. Наверное, недавно сапоги чистил.
— Откуда деньги, Панфилов?
Жиган почувствовал, как в груди у него начинает кипеть.
— Какие деньги, гражданин начальник? — едва сдерживаясь, проговорил он. — Я тут уже месяц парюсь.
— Мне тоже интересно, — с нажимом проговорил Самсонов. — Как это ты умудрился пронести сюда денежные знаки?