Человек, к которому обратилась Венера, с любопытством осмотрел обеих женщин с ног до головы. Потом, указав на подъемный мост, он сделал им знак, выражающий: «Ступайте!»
Женщины прошли через мост на большой двор, где были встречены сначала насмешками толпы слуг в странных ливреях, обшитых бесчисленным множеством позументов и шнурков. Но когда эти люди рассмотрели обеих женщин, лицо Венеры произвело на них благоприятное впечатление. Насмешки тотчас прекратились. Один из слуг проводил путешественниц в кухню. Там их посадили перед большим огнем, над которым вертелось несколько вертелов с говядиной и дичью разного сорта.
Через несколько минут тот же слуга принес старухе и девушке есть и пить. Скоро голод Венеры был утолен, приятная теплота огня возвратила гибкость ее членам, оцепеневшим от холода и ослабевшим от усталости и голода. Она встала, взяла гитару и, сделав несколько аккордов, запела приятным и чистым голосом французскую песню, которая произвела на ее слушателей изумительный эффект, хотя они и не поняли ни одного слова. Когда Венера перестала петь, она схватила свой бубен, висевший у нее на поясе, и станцевала прелестный танец. Восторг слуг превзошел все ожидания. Восхищенные лакеи не знали, как выразить удовольствие, которое Венера доставила им своими талантами.
Без сомнения, слабые звуки гитары или бубна долетели до ушей владельца замка; а может быть, и услужливый слуга выставил перед ним в благоприятном свете искусство молодой девушки в пении и танцах.
Позже вечером дворецкий пришел за Венерой и повел ее к пану.
Пан — так слуги называли своего господина — хотел видеть и слышать молодую гостью. Рогомм хотела идти с Венерой, но ей велели остаться в кухне. Слуга повел Венеру по огромным комнатам, которые походили более на галереи и не имели других украшений, кроме оружия и охотничьих трофеев. Наконец они вошли в четырехугольную залу, стены и пол которой совершенно исчезали под черно-бурыми лисьими мехами, что производило странный, но довольно живописный эффект. Яркий огонь сверкал в высоком камине, на котором стоял серебряный кубок.
У этого камина сидел или скорее лежал в огромном кресле пан. Без всякого сомнения, ему уже было более шестидесяти лет, и Венере он показался скорее низкого, нежели высокого роста. Впрочем, он прекрасно сохранился и, казалось, несмотря на лета, был одарен крепостью и бодростью. Костюм его состоял из серого суконного кафтана и панталонов того же цвета, обшитых галунами, как и кафтан.
Никакими словами нельзя выразить то впечатление, которое произвело на Венеру лицо этого старика. Цвет лица его был красен как кирпич и казался еще темнее от ослепительной белизны усов и волос, остриженных под гребенку; длинный крючковатый нос походил на клюв хищной птицы; маленькие глаза, иссиня-зеленые, чрезвычайно смелые, зоркие и хитрые, дополняли эту физиономию, поистине не имевшую ничего привлекательного.