— Вот проклятье! У вас что, не хватает мужества говорить со мной?
Голд с интересом следил за дочерью. Такая Уэнди была для него внове. Он узнавал в ней себя.
— Дело в том, что Хоуи пристрастился к наркотикам. Он не только употреблял кокаин, но и приторговывал им. Сегодня в доме оказалась большая партия; некто, знавший об этом, навел двух парней. Им нужен был наркотик, а тебя они изнасиловали между делом, так как были уверены, что Хоуи не кинется в полицию. Вот, пожалуй, и все.
— Кокаин, — недоверчиво протянула Уэнди. — Кокаин... Хоуи, нежели это правда?
Плечи Хоуи вздрагивали, он по-прежнему не смотрел на Уэнди.
— Почему я ничего об этом не знала? Хороша супружеская жизнь, если от меня скрывают такие веши!
Хоуи поднял голову, глотая слезы.
— Прости меня, Уэнди, — выдавил он.
— Как ты только посмел допустить, чтобы подобное происходило в нашем доме? — Ее голос срывался, дрожал.
— Я знаю, каково тебе, Уэн. Клянусь, я все поправлю.
— Ты знаешь?! Ты поправишь?! Можно подумать, что насиловали тебя! Что тебя таскали за волосы и тыкали носом в эту мерзость!
— Уэнди...
Она как следует съездила ему по лицу. Хоуи здорово перепугался.
— Да разве тут можно хоть что-то поправить? Каким образом? Как?
Она уже просто кричала. Сжав кулак, она с силой влепила ему хорошую затрещину. Хоуи отшвырнуло назад.
— Тварь! — кричала она. — Как ты мог ставить наш дом под угрозу?!
Голд положил ей руки на плечи.
— Пошли отсюда, моя девочка.
Уэнди его не слышала. Она с новой силой накинулась на Хоуи. Он дотронулся до лица, пальцы были в крови. Три глубоких царапины пересекали щеку.
Голд пытался ее удержать, но она вырвалась.
— Убирайся! — в исступлении кричала она.
— Уэнди, Уэнди, — всхлипывал Хоуи. — Ну, пожалуйста, не надо!
— Убирайся!
— Прости меня! Умоляю, прости!
— Убирайся! Убирайся! Убирайся! — яростно набрасывалась она на Хоуи. — Пусти! Пусти! — кричала Голду.
Хоуи встал. Он выглядел совершенно больным.
— О Боже, Уэнди, ну пожалуйста, я так тебя люблю!
— Убирайся вон, гадина!
Он медленно пошел к двери.
— На кой ты нам нужен! — кричала она вслед. — Убирайся к своим подонкам! К своему кокаину! Нам гораздо лучше без тебя, Джошуа и мне!
Хоуи уже стоял в дверях.
— Прости меня, Уэн. Пожалуйста, не надо...
— Убирайся! — завизжала она.
Хоуи вышел. В доме вдруг стало очень тихо. Голд разжал руки, и Уэнди, не глядя на отца, медленно прошлась по комнате, наступая на битое стекло. Она принесла из кухни мусорное ведро и, опустившись на колени, принялась собирать осколки. Напоровшись на острый край, долго сидела, наблюдая, как из пальца капает кровь. Слизнув ее, села в кресло, вытащила из стола сигареты. Достала одну и подняла глаза на отца, стоявшего посреди комнаты.