Они сидели и пили. Голд ждал. Все это Скелли мог сказать ему по телефону. Значит, была надежда.
— Но в разговоре с одним из ваших коллег — моим земляком — я узнал, что это довольно-таки спорный вопрос, и неизвестно, добровольно ли она ушла из жизни. Безусловно, существует официальное свидетельство о смерти, но церковь не всегда стоит на одной точке зрения с чиновниками. По крайней мере, в этой стране. — Скелли отпил виски. — Так что если вы дадите мне какое-нибудь подтверждение, что девушка не просто ушла из жизни. А погибла, скажем, от чьей-то руки...
Они с Голдом хорошо поняли друг друга.
— Можете мне поверить, все останется в глубочайшей тайне. Мы, священники, не нарушаем обещаний.
— Отец, вы хотите выслушать мою исповедь?
Скелли покачал головой.
— Возраст не тот, чтобы обращать вас. Мне нужно убедиться, что церковь напрасно отвергает бедную христианскую душу. Необходимо, чтобы кто-то их тех, кто был с ней в этот роковой момент, сказал, что смерть ее была — в некотором роде — случайной...
Теперь настал черед Скелли ждать.
Тогда Голд произнес фразу, которую потом не один раз слышал в связи с Уотергейтским делом.
— С этим не будет никаких осложнений.
Скелли, провожая Голда, взял его за руку.
— Быть может, вы заметили, что мы строим около школы баскетбольную площадку. Мои прихожане очень любят баскетбол. Это хоть как-то заполняет их досуг. Но, к моему горькому сожалению, нам придется свернуть строительство. Не хватает денег.
Голд понимающе кивнул.
— Бизнес есть бизнес, так, святой отец?
— Как и повсюду, лейтенант. А чеммы хуже других?
На следующий день Анжелику похоронили. Голд, Скелли да двое могильщиков. Скелли прочел положенные молитвы по католическому требнику, и фоб на веревках опустили в раскисшую землю. Скелли захлопнул книгу, сказал несколько слов о трагически прерванной в расцвете лет жизни, о неисполненном назначении, о воле Провидения. Моросящий дождь перешел в ливень. Скелли перекрестился и поднял воротник. Потом они с Голдом отправились в тихий мексиканский бар неподалеку от кладбища и остаток дня провели за текилой, которую запивали пивом. На следующий день Голд получил от Скелли конверт со счетом на три тысячи долларов. Он вытащил деньги из красного чемоданчика.
* * *
Голд сидел в окружении могил. Из воспоминаний его вывел чей-то голос. Он увидел молодое, типично американское лицо над крахмальным воротничком.
— Что?
— Я спрашивал, не могу ли я вам чем-то помочь. У вас очень расстроенный вид.
— Здесь по-прежнему настоятелем отец Скелли?
— К сожалению, отец Скелли умер в прошлом году. Может быть, я могу чем-либо помочь?