— Что, хороша бабенка, Уолкер? — спросил толстяк, наблюдавший за ним поверх газеты.
Уолкер быстро отвел взгляд.
— Вы все, сраные ирландцы, одинаковы. Терпеть не можете ниггеров, но не прочь побаловаться с черной кошечкой. Так бы приголубил ее, верно? А почему бы тебе, хмырь, и впрямь не побаловаться с такой кошечкой? Тут их навалом. Прокатись по Сансет как-нибудь ночью. А можно и днем, черт возьми!
Уолкер отхлебнул кофе, прополоскал им рот и выплюнул на цемент, который проглядывал через порванный линолеум. Толстяк вынул сигарету из своих точно резиновых губ, свернул газету и положил ее перед собой на стол.
— А знаешь, Уолкер, ты странный ублюдок. — Он помолчал и добавил: — Таскаешься сюда каждую ночь. И никому из нас не говоришь ни слова. Ни одного сраного слова. Всю ночь бегаешь, разносишь свои газеты, будто марафонец какой. А когда возвращаешься, только и спрашиваешь: «Когда придет Фасио? Когда придет другой белый?»
Мексиканцы внезапно притихли. Они внимательно наблюдали за Уолкером.
— Ведь это-то и хочешь сказать: когда придет другой белый! А нам тебе нечего сказать, масса Уолкер?
Уолкер отмолчался.
Толстяк встал со стула за столом. Его живот выступал перед ним, как почетный караульный.
— Ну что, хмырь, я попал в самую точку? Ведь ты, засранец, ненавидишь нас лютой ненавистью.
Толстяк подошел ближе. Он возвышался над Уолкером, как башня.
— Ты знаешь, что от Западного Лос-Анджелеса до Западной Ковины ты единственный белый, который разбрасывает газеты? Единственный! Почему ты занимаешься этим делом?
Уолкер притронулся к своему носу. Потер переносицу.
— Это помогает мне сохранить спортивную форму, Генри, — сказал он с лживой улыбкой.
Толстяк с отвращением вскинул обе руки и пошел прочь, передразнивая Уолкера:
— "Это помогает мне сохранить спортивную форму... помогает сохранить спортивную форму..."
Улыбка сбежала с лица Уолкера.
— Пошел ты куда подальше, Генри.
Толстяк остановился и обернулся. В комнате сразу стало очень тихо. Один из мексиканцев выключил кассетник.
— Ты со мной потише, парень, — мягко сказал Генри.
Подъехал какой-то грузовик. В запыленном окне сверкнул свет его фар. Уолкер и Генри обменялись взглядами. Уолкер неторопливо поднялся и так же неторопливо пошел к двери.
— Смотрите, чико. Наш Уолкер просто истосковался по своему белому дружку или кем он там ему приходится.
Один из подростков нервно рассмеялся и тут же оборвал смех.
Уолкер не оглядываясь вышел.
На улице уже рассвело. Из кабины грузовика вылез Фасио — костлявый парень с прыщавым лицом и длинными, до плеч, жесткими, точно проволока, волосами.