— Да я только недавно проснулся. Мы с бабулей допоздна смотрели телек.
Эстер принялась готовить кофе. На секунду замерла, подняла на него глаза.
— С бабулей?
— Правильно, мама, — капризно и с вызовом ответил малыш Бобби.
— Правильно! — Эстер рассмеялась. — Ай-ай-ай! Как вам это нравится? Поправляет собственную мамочку!
— Но мам!
— Ладно, ладно. Давай договоримся так. Иди выключи этот треклятый телевизор, а я тем временем приготовлю нам прекрасный и вкусный, настоящий воскресный завтрак.
— Но, мам, я же смотрю эту программу!
— Ну тогда хоть потише сделай.
— Хорошо. — Малыш Бобби выбежал из кухни.
Эстер поставила кофейник на плиту. Вскрыла упаковку бисквитов с маслом, выложила их на противень и поставила в духовку. Затем вскипятила воду и вылила ее в кастрюлю с овсяными хлопьями. Потом извлекла одну из тяжелых черных сковородок, нарезала толстыми ломтями канадский бекон и поджарила его с четырьмя яйцами. Поставила две тарелки с едой на поднос, туда же поместила корзинку с бисквитами, масло, баночку джема, кленовый сироп. Нашлось место и для высокого стакана с молоком и чашки кофе для себя. Затем она понесла тяжелый поднос в гостиную. Малыш Бобби пребывал в той же позе: лежал животом вниз на полу перед телевизором, болтая в воздухе голыми пятками. Эстер, сдвинув в сторону журналы и воскресную газету, поставила поднос на кофейный столик.
— Ты что, собираешься завтракать в нижнем белье?
— Угу.
— Нет, этого не будет.
— Но ты же сама не переоделась, мам!
— Я — это совсем другое дело.
— Ой, ну мам!
— Ступай! Быстро, а то все остынет!
Малыш Бобби, вскочил и помчался наверх, прыгая через три ступеньки.
— Осторожней.
Когда Бобби ушел, Эстер убавила в телевизоре звук, пододвинула кресло к кофейному столику и открыла «Лос-Анджелес таймс». Положила яичные желтки на овсянку, размешала, добавила соли и черного перца.
Малыш Бобби с топотом сбежал по ступенькам. Уселся, скрестив ноги, перед кофейным столиком и схватил бисквит.
— А руки ты утром мыл, малыш?
Бобби замер, поднеся бисквит ко рту. Секунду раздумывал, потом ответил:
— Ага.
— Что это значит?
Малыш Бобби перевел взгляд на бисквит, затем — снова на мать.
— Как положено говорить? — спросила Эстер.
— Да.
— Да, а дальше?
— Да, мэм.
— Ну, вот так-то лучше. А теперь принимайся за завтрак.
Малыш Бобби откусил большой кусок.
— Но, мам, в школе у нас уже никто не говорит «да, мэм», и «нет, мэм».
— А мне плевать на этих «никто». Меня интересуешь исключительно ты.
Малыш глотнул молока — слишком уж горячее. На верхней губе остались белые усики.
— Мисс Абраме говорит, что все эти «да, мэм» и «нет, мэм» придумали рабовладельцы, чтоб держать черных у себя в подчинении. Она называет это, — задумчиво жуя, продолжал Бобби, — называет это языком неравенства.