— Волосы под чепец, — продолжала отдавать распоряжения девушка.
Тут же отыскался кошмар с рюшами, который водрузили мне на голову, запрятав под него скрученную косу.
— Опусти глаза, они тебя выдают, — это уже мне.
Бросив на меня последний испытывающий взгляд, она осталась довольна. Потом перевела взор на фрейлину, хмуро сдвинув брови.
— Вы еще здесь? — сурово спросила Велисса, определенно ища на ком бы сорвать раздражение. — А кто готовит мое платье для посещения императора?
Лицо женщины и так не отличавшееся яркими красками выцвело еще больше. Но она нашла в себе силы судорожно присесть в глубоком реверансе и охрипшим голосом ответить на вопрос.
— Айда позаботилась об этом, Ваше Сиятельство. Если герцогиня желает, она может пройти в гардеробную.
Девушка, не удостоив ее ответом, презрительно скривила губы и вышла в боковую дверь. Мы с фрейлиной обменялись понимающими взглядами, прежде чем она торопливыми шагами проследовала за госпожой.
Я устало опустилась на самый краешек кушетки. Многострадальная я! Не дали даже с дороги отдохнуть, а уже куда-то тащат. По всему видно, на аудиенцию к Императору. Меня хотя бы кто-нибудь спросил, нужно это мне или нет? Но протестовать было уже поздно, как говорится, назвался груздем…
* * *
Спустя некоторое время апартаменты покинула герцогиня в сопровождении личной служанки, то бишь, замаскированной меня. Я тащила шлейф парадного платья Велиссы, за который успела пару раз неосторожно дернуть, чем заслужила многообещающий взгляд герцогини. Мои глаза тут же, как положено образцово показательной прислуге, были опущены долу. Обширной экскурсии вновь не получилось, оставалось только обозревать идеально чистый, выложенный причудливыми узорами из мрамора, пол. Чем дальше мы заходили вглубь дворца, тем больше людей попадалось нам навстречу. Количество ног проходивших мимо меня увеличивалось с каждым поворотом. Ноги были очень разными — обутые в грубоватые башмаки и облаченные в простые, но добротные штаны и юбки на подобие моей — у слуг, до вычурных сапог одетых на бархатные кальсоны или крошечные туфельки под пышными кринолинами — у аристократов. Но никто не посмел остановить нас или даже окликнуть: наверняка Велисса постаралась состроить соответствующую случаю гримасу.
Караул возле императорского покоя пропустил герцогиню молча, почтительно разведя скрещенные церемониальные алебарды. После ярко освещенных залов и коридоров сумрак приемной, а затем и спальни казался непроглядным. Легкое дуновение, пробравшееся из-за отрытой двери, не выжило в спертой атмосфере комнаты.