Миновав лифты, Паоло направился прямиком к пожарной лестнице. Ждать чего-нибудь не входило в его планы.
— Паоло?
Ее характерный английский выговор мягко коснулся его ушей. Он остановился, положив руку на ручку двери. Оглянувшись через плечо, заметил, что она так и осталась стоять на пороге квартиры.
— Да?
— Ты не пойдешь со мной?
— С чего бы это? — спросил он, чеканя каждое слово. — Посмотреть, как ты будешь раздеваться для другого мужчины?
Внезапно ему показалось, что она стала выше ростом, холодные глаза презрительно сверкнули на застывшем лице.
— Как хочешь. Мне в общем-то все равно, — произнесла Элен не позволяющим усомниться в ее искренности тоном. — Только, раз уж ты тут, я подумала, что ты захочешь.
Паоло сжал челюсти. Надо уходить, оставить Элен и ее фантазии, но что-то не отпускало его, беспокоило, требовало разобраться.
— Назови хоть одну причину, по которой я могу так поступить, — буркнул он, не в силах выносить воцарившееся ледяное молчание.
Еще несколько секунд Элен продолжала глядеть на него огромными зелеными глазами.
— Потому что это твой ребенок, Паоло. Ты его отец.
Со свистом раздвинулись двери лифта, принесшего с собой звуки неуместного в данный момент веселья. Мать с дочерью, нагруженные бесчисленными пакетами, вывалились наружу. Их радостный щебет стих при виде представившейся им сцены — женщина, напряженно выпрямившаяся в дверях, и мужчина с мрачным лицом, готовый выйти на лестницу. Обе торопливо прошмыгнули мимо в безопасное убежище своей квартиры.
Секундой позже Паоло оказался рядом с Элен и втолкнул ее в прихожую.
— Что это значит? — Казалось, он разорвет ее на части.
Она оторвала его руки от своих плеч.
— Я неясно выразилась? У меня будет твой ребенок.
— Ты лжешь!
— Как, прости? У нас был секс, Паоло. Какие еще требуются доказательства?
— Это не ответ на мой вопрос. Как я могу знать, что я единственный?
Элен побелела от ярости.
— За кого ты меня принимаешь?! — Злоба в ней не находила себе выхода. — Это твой ребенок, Паоло, — прошипела она сквозь зубы. — Ты лучше начинай привыкать к данному факту, потому что это правда.
— А тебе не приходило в голову известить меня о «правде» раньше, чем я случайно загляну повидать тебя? Как удобно! Или тебе так не терпится повесить этого ребенка на первого, кто зайдет в дверь?
— Нет! Это твой ребенок. Твой!
— И когда же ты собиралась сказать мне? Мы провели вместе ночь три месяца назад. Сколько ты собиралась хранить свой большой секрет? Или вообще не планировала ничего говорить?
— Что дает тебе право подозревать меня?