Тогда почему он здесь?
Паоло не дотрагивался до нее с момента своего появления в Нью-Йорке. Забрав под свой контроль всю ее жизнь, никаких поползновений на физическую близость не делал. Лишь пару раз его взгляд позволял догадаться, что он не забыл о произошедшем между ними в Париже. А сейчас Паоло видит в ней лишь идеальное вместилище для его ребенка. Инкубатор.
Инкубатор, назначенный отправиться на помойку сразу после появления младенца.
Так что он делает в ее постели?
Паоло заворочался, и Элен затаила дыхание, соображая, как выберется из-под его руки и где следует после этого искать халат.
Его пальцы легли ей на бедро, чуть сжали. Она непроизвольно дернулась.
— Крепко ты спишь, — произнес Паоло. — Наверно, очень устала.
Голос звучал чуть хрипло со сна, действуя на нее как хорошая доза чистого тестостерона. И не надо поворачиваться, чтобы узнать, как Паоло выглядит, звуки голоса несли всю нужную информацию. Глаза, затененные ресницами, и темный от щетины подбородок.
— Что случилось с моей одеждой? — спросила Элен, стараясь говорить невозмутимо, как будто самым естественным для нее делом было, проснувшись, обнаружить в своей постели мужчину, которого там не было вечером. — Кто меня раздел?
— Я. Что-то не так?
— А ты как считаешь?
Уловив движение рядом, Элен догадалась, что Паоло оперся головой о локоть.
— Посмотри на меня, — проговорил он.
Плотно обернувшись простыней, она приподнялась.
— Ты зря беспокоишься, — он указал на обвившуюся вокруг нее простыню. — Я уже все это видел прошлой ночью. У тебя нет от меня секретов.
Ее щеки запылали.
— Кто дал тебе право?
— Я твой муж!
Невозможно спорить лежа. Откинув простыню в сторону, Элен направилась к шкафу.
— Ты мой охранник. Тюремщик. Ты запер меня до той поры, пока я не рожу твоего ребенка. Муж? Не думаю, что ты понимаешь значение этого слова.
На его щеках вздулись желваки, губы сжались.
— Может, и так, но я твой муж и буду раздевать тебя, когда посчитаю нужным.
— Откуда мне знать, что этим ты и ограничился вчера ночью? Я спала. И ты воспользовался моим состоянием.
Его брови взлетели, он усмехнулся.
— Поздновато начинать беспокоиться о своей добродетели, не находишь? Некоторые скажут, что это ты мною воспользовалась. Ведь это ты утверждала, что предохраняешься, не так ли?
— Ничего подобного! Я лишь предполагала, что защищена, и так тебе и сказала. Но это к делу не относится. Никто не давал тебе свободного доступа к моему телу.
— Прошлой ночью ты вроде не возражала. Напротив, демонстрировала полное согласие.
— Мы не…
— К сожалению, нет, — сказал он, отворачиваясь. — Мы не. Но ты была не прочь. Я нисколько не сомневаюсь.