Наконец оба вынырнули на поверхность, хватая ртом воздух, понадобившийся, чтобы поддержать огонь, пылающий в них. Именно эту женщину он помнил по Парижу, по ней тосковал с того памятного дня.
Его руки сорвали с Элен каким-то чудом еще державшийся купальник, приподняли тяжелые груди, спустились к начавшей полнеть талии, погладили округлившийся живот. Она поражала его совершенством форм. И вся она будет принадлежать лишь ему.
Уже принадлежит.
Плавки готовы были разорваться, и Паоло в рекордное время сбросил их с себя. Переместившись к лестнице, он прислонил Элен к ней спиной. Оторвав губы от ее рта, покрыл поцелуями шею, затем грудь, возвышающуюся над водой наподобие двух белоснежных островов, упругих и манящих.
С низким рыком Паоло забрал в рот самый кончик одной груди. И услышал, как изменился, учащаясь, ритм ее дыхания. Повернув голову, он принялся играть с другим соском, перекатывая его во рту, лаская языком.
Его губы вновь поднялись к ее губам, горячим и нетерпеливым. Вода, разделяющая их, ушла, вытесненная давлением тел. Разведя в стороны ее ноги, он проник туда, где жаждал оказаться с незапамятных, казалось, времен.
Паоло начал двигаться, ловя ее отклик, исполняя танец, старый, как сама жизнь, в темпе, заданном самой вселенной.
И вскоре они полностью растворились друг в друге.
Ясный день давно сменился вечерними сумерками, когда они выбрались из бассейна и на непослушных ногах отправились в душ, а после — в главную спальню отведенных им комнат. И на всем пути делали остановки, уступая новым порывам любви, словно наверстывая упущенное за последние месяцы.
Элен лежала, положив голову ему на руку. Его дыхание согревало ей щеку, а жар, исходящий от тела, проникал сквозь кожу до самого сердца.
Какой он чудесный любовник — сильный, внимательный, ненасытный.
Элен взглянула на него. Ресницы сомкнуты, дыхание ровное и спокойное. Нет, он не спит, просто дремлет, пользуясь краткой передышкой, а потом они снова будут любить друг друга.
Возможно, у нее появился шанс получить иной статус, чем просто временная жена…
Внезапно Паоло приподнялся, заглянул ей в лицо, откинув в сторону упавшие пряди. Глаза прищурились.
— Ты в порядке?
Она моргнула.
— Вполне.
— Я не повредил тебе или…
— Или младенцу? — закончила она за него. Недавнее тепло ушло, вытесненное холодной реальностью. Понятно, это волнует его в первую очередь. Чего и следовало ожидать — нельзя же было надеяться завоевать его в один день. Хочется верить, что шести месяцев хватит. — Мы не повредили ребенку. Я уверена.
— Тогда почему ты сразу погрустнела?