— И полиции это тоже известно?
— Естественно.
— И как там это объясняют?
Банкрофт едва заметно усмехнулся.
— Никак. По мнению полицейских, пешая прогулка в одиночестве под дождём вполне соответствует духу самоубийства. Никому не показалось странным, что человек, перед тем как размозжить себе голову, сверяет внутреннюю микросхему времени. Как вы сами сказали, самоубийство нельзя считать нормальным поступком. В истории масса подобных случаев. Похоже, на свете полно недоумков, налагающих на себя руки и просыпающихся на следующий день в новой оболочке. Мне это долю и пространно объясняли. Эти люди забывают о том, что содержимое памяти больших полушарий можно считать. Или же в момент самоубийства это обстоятельство кажется им несущественным. Наша любимая система здравоохранения возвращает их к жизни, невзирая на предсмертные записки и просьбы. По-моему, это вопиющее нарушение прав личности. У вас на Харлане такие же порядки?
Я пожал плечами.
— Более или менее. Если просьба нотариально оформлена, самоубийц не оживляют. В противном случае неоказание медицинской помощи считается уголовно наказуемым преступлением.
— Полагаю, это разумная предосторожность.
— Да. Она не дает убийцам выдавать дело своих рук за самоубийство.
Облокотившись на ограждение, Банкрофт посмотрел мне прямо в глаза.
— Мистер Ковач, мне триста пятьдесят семь лет от роду. Я пережил войну корпораций, последовавшее затем крушение моих промышленных и торговых интересов, настоящую смерть двоих сыновей и, по крайней мере, три крупных экономических кризиса. Но я до сих пор здесь. Я не тот человек, который будет лишать себя жизни. Однако если бы я решился на такое, то не допустил бы подобных глупых ошибок. Если бы я вознамерился умереть, вы бы сейчас со мной не разговаривали. Это понятно?
Я выдержал взгляд его жёстких чёрных глаз.
— Да. Понятно.
— Хорошо. — Он отвернулся. — Продолжим?
— Мы говорили о полиции. Она вас не слишком-то жалует, так?
Банкрофт улыбнулся, но в его улыбке не было веселья.
— У меня с полицией проблемы перспективы.
— Перспективы?
— Именно. — Банкрофт направился к двери. — Пойдемте, я вам покажу, что имел в виду.
Проходя следом за ним, я задел рукой телескоп, развернув его вверх. Шок загрузки требовал выхода. Двигатель позиционирования телескопа, недовольно взвизгнув, вернул оптический прибор в исходное положение, нацелив на горизонт. На старинном цифровом дисплее замигали значения угла возвышения и фокусировки. Я задержался, наблюдая за тем, как телескоп восстанавливает настройку. Клавиатуру покрывал многолетний слой пыли.