— А мой медяк, господин? Как же мой медяк?
От нее исходит ощущение хаоса, однако не зла, а просто беспорядка.
Порывшись в кошельке, Доррин бросает ей медяк, а потом, взяв двумя пальцами отобранный у воришки нож, кидает ей и его:
— Возьми. Может, сумеешь продать.
Порыв жаркого ветра бросает ему в лицо сажу, и Доррин смаргивает, а когда открывает глаза, нищенки перед развалинами «Кружки» уже и след простыл.
Возле конюшни «Рыжего Льва» Доррин спешивается и, держа поводья в одной руке, а посох в другой, заглядывает под узкий навес.
— Привет, целитель, — говорит кудлатый конюх, волокущий тюк сена к стойлу.
— Привет, Ваос. Сегодня у тебя конюшня битком набита.
— Кирил будет рад, но вообще-то от солдатни одна морока.
— Что, все они так уж плохи?
— Демоны, конечно же, нет! Но почем мне знать, кто из них расщедрится на хорошую выпивку, а кто будет скупердяйничать? Ну а скупердяи нам ни к чему... Поставь свою кобылу в крайнее стойло, рядом с Кириловой. Он весь в делах и ничего не заметит, а лошадки обе славные, так что они поладят.
— А можно?
— Раз я сказал, значит, можно. Положись на меня, целитель.
— Спасибо, приятель, — с улыбкой говорит Доррин, потрепав Ваоса по плечу. Тот выразительно посматривает на свой тюк. Заметив это, Доррин отставляет в сторону посох, вручает юнцу поводья и взваливает кипу сена себе на плечи.
— Нести-то куда?
— Брось в ту кормушку, во втором стойле. Я потом веревки разрежу и раскидаю куда требуется.
Во втором стойле ржет и скалит зубы рослый белый жеребец. Остановившись и удерживая тюк на плече, Доррин пытается успокоить коня. Жеребец снова ржет, но уже не так злобно. Юноша сбрасывает сено в ясли и гладит коня пальцами по лбу.
— У белого что-то болит? — обращается он к конюху.
— Понятия не имею. Я вообще не видел, как его ставили, — отзывается Ваос, ведя Меривен к дальнему стойлу.
Задержавшись, Доррин оглаживает коня обеими руками и, обнаружив рубцы от плети, исцеляет их, снимая боль и отчасти успокаивая животное.
— Бедняге досталось плетью.
— Чертова солдатня, — равнодушно ворчит конюх. — Я принесу зерна для твоей лошадки.
— Ну, это не обязательно.
— А тебе было вовсе не обязательно заниматься чужой лошадью, — с ухмылкой отзывается Ваос.
— Делаю что могу, — ухмыляется в свою очередь Доррин и берет посох. Пока Ваос роется в бочке щербатой жестяной кружкой, Доррин выходит из конюшни и направляется к трактиру
— Смотри! Я ж тебе говорила, что он сообразит, — заслышав знакомый голос, Доррин поднимает глаза и видит у дверей Кадару с Бридом.
— Вы куда лошадей пристроили? — спрашивает он. — Что-то я их не заметил. Неужто проглядел?