Абсолютный и позорный. Насмешил весь научный мир. Столп, заваленный мальчишкой.
Я страдал. Душа — разрытая траншея, которую неизвестно когда зароют, потому что трубы все еще не подвезли и подвезут ли никто не знает. Что вдохновило меня на такое затейливое сравнение понятия не имею, но “душа — траншея” сказано очень точно. На конференции душу мою разворотили очень глубоко. Жить совсем не хотелось.
Хотелось запереться в квартире, упасть на диван, на голову — подушку и забыться… Хотя бы на сутки.
Однако отгородиться от внешнего мира диваном и подушкой не удалось. Первой позвонила мать. Непостижимым образом она всегда чует мою беду и, надо отметить, всегда невовремя дает о себе знать. Мать, как пчела на мед, летит на мои проблемы, чтобы лишний раз констатировать какое я ничтожество и как умна она, да заодно дать дельный совет, которым невозможно воспользоваться. Иными словами, мать никогда не упустит случая чтобы окончательно отравить мою жизнь. Я очень ее люблю, но за это порой ненавижу.
— Роби, это ты?
Боже, какой напор! А голос! Сколько в нем превосходства! Всего три слова, а собеседник буквально стерт с лица земли, но перед этим оскорблен и унижен. Так может разговаривать только моя мать.
— Роби! Это ты?
— Да, мама, это я.
Безграничное удивление:
— Ты?!!! Роби!!! Ты?!!! Неужели?!!!
Я вспылил:
— Да, мама, это я! Кто еще может отвечать из моей квартиры? Ты не забыла, твой сын живет один.
— Не по моей вине, — мгновенно парировала мать. — Если бы ты слушал умных людей…
(То есть ее.)
— … то давно уже был бы счастлив, как это делает твоя сестра Кристина.
Я испугался и поспешил сообщить:
— Да-да, знаю, Кристя живет припеваючи со своим бизнесменом. Как сыр в масле катается. Просто устала от счастья, истомилась, о чем ты непрестанно поешь, не за этим ли ты и сейчас позвонила?
— Звоню тебе, чтобы сказать: Роби, ты глупец и неотесанный мужлан, весь в своего папочку.
Мать никогда не лезла за словом в карман; я решил помолчать. Тем более, что говорить вдвоем бесполезно.
— Слава богу, Кристина удалась в меня, — тем временем уже радовалась мать. — Все в ней комильфо. Образованна…
(Будто я неуч. Или доктор наук для нее мало?)
— … красавица…
(Будто я урод.)
— … умница…
(Будто я дурак.)
— … никогда своего не упустит…
(Да-а, здесь мне до нее далеко. И всем далеко. Кроме матушки, разумеется. Эти две особы — мои ближайшие родственницы — даже Иисуса Христа считают своим.
Весь Мир — их собственность — им же остается только прикидывать как всем этим выгодней распорядиться. Как подумаю откуда я взял свои гены… Нет, кажется, я точно повешусь.)