— Нет, только те, которые занесли в мою квартиру.
Я обиделась. В багажнике остались две нераспечатанные коробки, в каждой по восемь гераней.
“Если сегодня не избавлюсь от них, придется распечатывать коробки, поливать цветы и снова их запечатывать,” — подумала я. Желание срочно избавиться от гераней охватило меня, но по выражению лица Власовой было видно, что вряд ли в сей миг суждено его осуществить.
— Убери деньги. Цветы дарю. Подарила бы и те, что в багажнике. Зря не хочешь.
— Куда мне столько, — рассмеялась Власова. — Не так уж и сильно люблю я Мазика.
Она побежала к подъезду, у ступеней приостановилась, помахала мне рукой и послала воздушный поцелуй.
— Иди ты к черту, — буркнула я, зло ударяя по газам и направляясь на Садовую.
“Как там моя Иванова,” — подумала я, проезжая мимо мединститута, и в тот же миг увидела далеко впереди ее тщедушную фигурку в затрапезном плаще с пятнами грязи на подоле, которые, видимо, так ей и не удалось до конца отчистить. А может это уже новые, что совсем неудивительно. Иванова шагает так, что комья грязи долетают до спины, не говоря уже о подоле.
Я с грустью смотрела на ее плащ и думала: “Только Людмила способна не жалеть денег на “мобильник” и зажаться на шмотках. Но куда это она так спешит?”
— Девушка, вас подвезти? — игриво спросила я, догоняя Иванову и притормаживая возле нее.
От неожиданности она шарахнулась, но, увидев меня, обрадовалась и, резво прыгнув на переднее сиденье, махнула рукой.
— Гони за Моргуном. Он там, впереди, со всей делегацией.
Я ничего не поняла, но на всякий случай поехала — куда ехала.
— Все сотрудники уже знают, — сурово сообщила Иванова.
— Кто им сказал? — испугалась я.
— Милиционер.
— А он как узнал?
— От меня.
Мне сделалось дурно.
— Иванова, ты с ума сошла.
— Не сошла, а позвонила “02”, сказала: “в десятой квартире труп” и повесила трубку.
— И что теперь будет?
— Ничего не будет. Хоронить будем. Сколько можно там лежать и разлагаться?
Впереди показался Моргун в своей дурацкой шляпе с полями. Его под руки вели какие-то толстые истеричные бабы.
— Вон они! Вон они! — завопила Иванова тыча пальцем в Моргуна и баб.
— Он тоже в курсе? — втягивая голову в плечи, спросила я.
В мои планы вовсе не входило утешать Моргунов. Всегда этих дел боялась, по причине своей бестолковости. В таких случаях больше всего мне мешали руки. Всегда не знаешь куда их деть.
— Пока не в курсе, — успокоила меня Иванова.
— Но бабы на всякий случай его под руки ведут.
— Это не бабы, а сотрудники кафедры.
— И куда они его тащат?
— Домой, к орущей Зинке. У Моргуна слабое сердце, никто не знает как ему сообщить.