С этой мыслью я на подоконник вспорхнула, опять замотала ладони подолом костюма, обхватила руками шнур и… съехала вниз. На земле было прохладно и влажно, но жизни здесь было больше, чем у гостеприимных “быков”.
“В кустах оно будет надежней, там Тамаркиных бойцов и дождусь”, — подумала я, резво направляясь к густым полуопавшим зарослям.
Увы, это была последняя моя мысль. За спиной раздался какой-то хруст и все — темный провал. Оставалось только надеяться, что хрустела не моя голова. Впрочем, даже надеяться я не могла, а ведь надежда умирает последней.
Что же это выходит?
Перед надеждой я, что ли, умерла?
Господин Судзуки пребывал в благодушном настроении. Работа над переводом шедевра несравненной госпожи Мархалевой продвигалась успешно. И даже профессору-переводчику не удавалось помешать этому великому делу.
“Да, конечно, — думал о своем переводчике Великий Тацу, — он, конечно, специалист, но для хорошего переводчика этого недостаточно. Нужно чувствовать, ощущать душу автора: тонкую, высокую и нежную душу Мархалевой Софьи Адамовны. Нужно понимать… А разве он, этот профессоришка, может…”
Вкрадчивый голос переводчика вторгся в мысль о высоком:
— Я полагаю, Тацу, что фраза: “пусть он подавится своим вшивым банком”, — являет собой классический пример иносказания. Иначе ей невозможно дать объяснение.
— Чему там нет объяснения? — пробудился от грез Великий Дракон.
— О, нет, я конечно, смог постигнуть смысл выражения, — поспешил заверить грозного заказчика профессор — фраза, наверняка, должно звучать так: “когда банкиру во время обеда сообщили, что у всех сотрудников его банка обнаружен педикулез, бедняга подавился от изумления и неожиданности”.
Тацу даже не рассердился. Он грустно посмотрел на профессора и убежденно ему сообщил:
— Ты идиот. Это значит лишь то, что героине совсем не нужен упомянутый банк вместе с его владельцем. Героиня благороднейше его отдает.
— Почему? Потому, что в банке все вшивые? — не смог сладить со своим любопытством переводчик.
— Вон! — взорвался Великий Дракон. — С такими преподавателями наша молодежь никогда не сможет достойно овладеть языком соседей.
Профессор-переводчик исчез, а Тацу вновь погрузился в приятные грезы. В ожидании возвращения Юдзана он представлял себе как сердце неприступной госпожи Мархалевой преисполнилось благодарностью к нему, Великому Дракону. Он сумел вовремя протянуть ей руку помощи. Сумел…
Господин Судзуки рисовал в своем воображении картины одна приятнее другой. Вот, великая Мархалева с трепетом (и может быть с любовью) принимает посланное им бесценное кимоно, наследие божественных императоров, вот…