Впрочем, выйдя из туалета, я вспомнила и про сумку. Долго бродила по залам и внимательно изучала все вывески, соображая, куда обратиться по поводу багажа. Тут-то и нашел меня Тонкий. От радости я расцеловала его, а он по-прежнему был всем недоволен.
— Где ты болталась? — сердито спросил Тонкий.
— Будто не знаете, — с обидой ответила я. — Зачем вы за мной увязались, если меня хватают в заложники все кому не лень? Я думала, вы должны меня охранять.
Тонкий внимательно, сузив глаза, посмотрел на меня и рявкнул:
— Разберемся. Пойдем.
— А сумка? — разволновалась я.
— Сумка тебе не понадобится, — презрительно бросил Тонкий.
У меня снова возникла потребность посетить туалет.
* * *
Тонкий привез меня в трехэтажный дом, очень красивый, утопающий в зелени. Там, совсем как в шпионских фильмах, в плетеном шезлонге сидел мужчина в плавках и с бокалом в руке. Действие происходило у громадного бассейна: в неестественно голубой воде плавали экзотические рыбы. О прочих прибамбасах и рассказывать не хочу. От великолепия я не обалдела, но гордость моя (четырехкомнатная квартира в центре Питера) показалась убожеством. Да что там я со своей квартирой — даже высокопоставленный старик (друг бабули) со своей роскошной дачей выглядел нищим на фоне этого дворца с бассейном. А он все же, не хухры-мухры, крупной державы идеолог и все такое прочее. Кто же тогда этот, в плавках?
Пролетарская гордость меня спасла. Я всеми способами демонстрировала, что все эти буржуазные навороты меня не колбасят: скучны они мне до безобразия.
Мужчина с бокалом уставился на мои ноги, стертые в кровь, и лениво спросил по-английски:
— Как ты собираешься все это объяснять?
А Тонкий подкрался к нему и с подобострастием шепнул что-то на ухо.
— Вы о чем? — демонстрируя независимость, небрежно бросила я, мысленно опасаясь наделать от страха в штаны.
Тонкий, зараза, не пустил-таки меня в туалет.
Демонстрация моей независимости подействовала на мужчину в плавках странным образом: в нем проснулась галантность. Он указал жестом на стул и задумчиво произнес:
— Присаживайся пока.
Меня передернуло: стул был хуже расстрела. Я испуганно осведомилась:
— Можно, я лучше в кресло?
— Как хочешь, — удивился мужчина.
От его цепких глаз не скрылась моя реакция. Пришлось ему рассказать о ночном приключении.
Мужчина с бокалом, немало потешившись, мазнул взглядом по Тонкому и спросил:
— Где вы нашли эту дуру?
— Было сложно, но мы старались, — с ужасным акцентом прошелестел Тонкий.
На лужайке перед бассейном вдруг вырос Седовласый, читавший в самолете проспекты.