ХАРИМА
Часто появляется Сумитомо в доме отца. Исполнен сыновней почтительности, весел.
Что влечет его? Оставил он беспорядочный образ жизни. Отчего?
Харима!
Новая песня поселилась в душе поэта, не вытеснив, но затмив прекрасный мотив по имени Итумэ.
“О, Итумэ! Бледная тень, ставшая лишь “росой эфемерной”… Встретимся в мире ином…”
А Харима…
Лицо ее лучезарней цветов молодой вишни. Даже затворник скалистой пещеры не сдержит вздоха. Прервет медитацию.
Сумитомо не уставал повторять Хариме:
— Как давно я не был рядом с тобой.
— Но вы были только вчера, — краснея, напоминала Харима.
Сумитомо, истинный поэт, отвечал стихами:
… Не то чтобы я не видел тебя,
Не то чтобы видел,
Но вспоминая тебя,
Я грущу целый день…
Еще больше краснела Харима, изредка лишь позволяя себе влюбленными глазами взглянуть на Сумитомо.
Но настал день, мрачный вернулся Сумитомо из Киото.
— Время пришло, — сказал он Хариме, с болью глядя на ее поникшие плечи. — Пора, видно не будет мне счастья. А там… Боги и Будды решат…
— Ждать я готова всю жизнь, — прошелестела Харима, впервые глянув прямо в глаза Сумитомо. — Знаю, вы хотите добра. Значит так будет.
Харима закрыла глаза. Процитировала “Мэн-дзы”: “Тем, кто любит других и пользу приносит, счастье дарует Небо, тем, кто клевещет, вредит, Небо приносит беду…”
“Прекрасное образование дал ей отец, — порадовался Сумитомо, наслаждаясь ритмом китайских стихов. — А как хороша! “Когда она улыбнется, все красотки шести дворов исчезают.” Я не теряю трон, лишь жизнь могу потерять. О, Харима! Кому нужен воин, потерпевший бесчестие? Может ли он снискать уважение?”
Сумитомо ответил возлюбленной тоже китайскими стихами:
“Душа моя в холодном облаке движется к Восточной столице.
В этом мире тлена и суеты жизнь оправдана долгом.
Сколько лет я тащился по жизни, созерцая цветы, вкушая вино!
Время настало! — Ветер, иней и снег на заре.”
Смело подняла глаза Харима, твердо молвила:
— Нет иного пути, господин. Я буду ждать… ваших писем.
Вновь потупилась, тихо продекламировала:
“Лишь увижу след вашей кисти,
Слезы хлынут, как ливни.
А слов,
Что б ответить как должно,
Смогу ли найти?”
Сумитомо пришел в восторг.
— Ты так искусна, можно ли еще послушать?
— Десять тысяч стихов написала, вас, господин, ожидая. Если один лишь отметите, счастлива буду. Верю, вы возвратитесь, хоть и надежды немного.