Подполковник ВДВ запаса отчаянно курил, сплевывал в на пол тамбура, лицо покрылось красными пятнами.
Я внимательно смотрел за выражением его глаз, мимикой, жестикуляцией, дыханием. Пока все выглядело очень убедительно. Или сама удача мне улыбалась или хорошо организованная провокация — спецоперация.
Бывшие коллеги могли при желании полвагона насадить своих сотрудников и их родственников. И все, что я здесь слышал — спектакль, организованный лишь для одного зрителя.
Есть спектакль одного актера, а есть спектакль одного зрителя. И этот красавец-богатырь на самом деле заслуженный артист России, работает в Ставропольском театре юного зрителя, и играет он там двадцать лет одну роль — Ильи Муромца. Все может быть. А может это просто шизофрения, и я до конца уже никому не доверяю, и мне нужно не в Красново, а в краевой психоневрологический диспансер?
И пока я общался с красавцем-богатырем, его коллеги могли элементарно слямзить миллион долларов, подсунуть какую-нибудь гадость в виде пакетика с героином, гранаты или еще чего-нибудь. Сейчас заорут, что украли миллион долларов, начнется всеобщий шмон, и я буду передан в руки блюстителей порядка.
Когда мы вновь вернулись на свои места после выкуренных трех сигарет, я сел на место, потом нырнул в рундук, посмотрел: вроде бы куртку никто не трогал, хлебная крошка лежит на месте. Пощупал подклад, денежные «кирпичины» на месте, достал свою снедь и предложил всем угоститься.
Казаки тоже вновь достали, что бог послал, и непрекращающийся обед продолжился.
Вот только не ел я из предложенного, только свое. Боялся элементарного расстройства желудка и прочего. Могут подсыпать чего-нибудь. Но все было тихо. Поезд мчался вперед, бутылочка ходила по кругу, бурлили вагонные разговоры и никто не кричал «караул». И деньги мои лежали на своем месте. Только вот надо будет проверить на наличие радиозакладок свой багаж и одежду.
И сейчас мужики, что сидели вокруг меня, рассказывали друг другу истории из недавно закончившейся войны. Каждая из них была достойна постановки хорошего кинофильма и американские боевики не могли стоять рядом с ними.
Я заснул. Сквозь полудрему слышал как казаки разговаривали вполголоса, потом угомонились.
Наутро показался Ставрополь. Только встретил он нас нудным моросящим дождиком, да холодным ветром.
Хороший южный город, в таких хорошо жить на пенсии. Тихо, неспешно текла жизнь, что-то галдела вокзальная толпа. Говор у них был особенный. Твердые звуки были смягчены. Хороший город. Для меня слишком тихо, слишком спокойно. Хотя я прекрасно понимаю, что под всей этой видимой спокойствием кипела бурная жизнь.