— Должно быть, взорвался последний вагон с боеприпасами, — спокойно произнес Ретт. — Почему они не угнали его сегодня утром, идиоты! Времени было предостаточно. Что ж, тем хуже для нас. Я рассчитывал, отклонившись от центра города, проехать подальше от пожарищ и всего этого пьяного сброда на Декейтерской улице и, не подвергая вас опасности, выбраться из города юго-западной окраиной. Но нам так или иначе придется пересечь где-то улицу Мариетты, а, насколько я понимаю, взрыв произошел неподалеку оттуда.
— Нам что же — нужно будет пробиваться сквозь огонь? — дрожащим голосом спросила Скарлетт.
— Надеюсь, нет, если поторопимся, — сказал Ретт, соскочил с повозки и скрылся в глубине какого-то двора. Он вернулся оттуда с отломанной от дерева веткой, которой принялся безжалостно погонять лошадь. Животное припустилось неровной рысцой, хриплое дыхание с шумом вырывалось у него из ноздрей, повозку швыряло из стороны в сторону, и всех ехавших в ней подбрасывало, как кукурузные зерна на раскаленной сковороде. Заплакал младенец. Присси и Уэйд заревели во всю мочь, больно стукаясь о края повозки. Но Мелани не издала ни звука.
Когда они уже подъезжали к улице Мариетты, деревья поредели, и от объятых огнем зданий и бушевавшего в вышине пламени на улице стало светло, как днем, а пляшущие тени метались, словно разодранные бурей паруса тонущего корабля.
У Скарлетт от страха зуб на зуб не попадал, но сама она этого даже не замечала. Ее трясло как в ознобе, хотя жар полыхал ей в лицо. Ад разверзся, и если бы дрожащие ноги ей повиновались, она выскочила бы из повозки и с визгом бросилась бы обратно во мрак, обратно под спасительную крышу дома мисс Питтипэт. Она теснее прижалась к Ретту, вцепилась трясущимися пальцами в его рукав и молча всматривалась в его лицо, ожидая хоть слова ободрения. В алых отблесках огня профиль Ретта — красивый, жесткий, насмешливый — вырисовывался четко, как на античных монетах. Когда она прижалась к нему, он обернулся, и блеск его глаз обжег ее, испугал, как вырвавшееся наружу пламя. Скарлетт казалось, что он полон какого-то презрительного и бесшабашного ликования, словно все происходящее доставляет ему только радость и он с упоением спешит навстречу аду, к которому они с каждой минутой приближались.
— Держите, — сказал он, вытаскивая один из двух заткнутых у него за пояс длинностволых пистолетов, — и если только кто-нибудь — белый ли, черный ли — приблизится с вашей стороны к повозке и попробует остановить лошадь, стреляйте в него, а разбираться будем потом. Только упаси вас бог — не подстрелите при этом нашу клячу.