Порк спустился по темной лестнице, спеша навстречу Скарлетт, — так замерзшее животное тянется к огню.
— Почему нет света, Порк? — спросила Скарлетт. — Почему в доме темно? Принеси свечей.
— Да они ж забрали все свечи, мисс Скарлетт, только одну оставили, — если надо поискать что в темноте. Да и это уже не свеча — почитай, огарок. Когда нужно поухаживать за мисс Кэррин и мисс Сьюлин, Мамушка делает фитиль из тряпки, опускает в плошку с жиром, и он горит.
— Принеси мне огарок, — распорядилась Скарлетт. — Поставь его в мамином.., в маленьком кабинете.
Порк торопливо направился в столовую, а Скарлетт под руку с отцом ощупью прошла в маленькую, бездонно темную комнатку и опустилась на софу. Рука Джералда — безвольная, беспомощная — все еще лежала на сгибе ее руки, лежала доверчиво, как рука ребенка или дряхлого старика.
«Он совсем старый стал. Усталый и старый», — снова подумала Скарлетт и мимолетно удивилась про себя — почему это ее не трогает?
Замерцал огонек — Порк вошел, высоко держа в руке огарок свечи, укрепленный на блюдце. Темное тесное пространство ожило: продавленная софа, на которую она присела с отцом, высокий, почти под потолок секретер с множеством отделений, заполненных всевозможными бумагами, исписанными красивым тонким почерком Эллин, ее изящное резное кресло перед секретером, потертый ковер — все, все было как прежде, не было только самой Эллин, и легкого аромата сухих духов лимонной вербены, и мягкого взгляда темных, с узким разрезом глаз. Скарлетт почувствовала, как к сердцу ее подкрадывается боль, — словно нанесенная ей глубокая рана, оглушившая ее, притупившая сначала все чувства, теперь давала о себе знать. Она не должна позволить этой боли разрастись сейчас. Впереди у нее еще целая жизнь, через которую она пронесет эту боль. Да, только не сейчас. «Господи, помоги мне! Только не сейчас!» Она поглядела на Джералда и заметила, что впервые в жизни видит его небритым. Еще недавно такое румяное, цветущее лицо приобрело землистый оттенок и было покрыто седой щетиной. Порк поставил свечу на подставку и подошел к Скарлетт. Ей вдруг почудилось, что сейчас он положит голову ей на колени, ожидая, чтобы она погладила его, как старого верного пса.
— Порк, сколько у нас осталось негров?
— Мисс Скарлетт, эти негодные негры разбежались, а одни так даже подались вместе с янки…
— Так сколько же осталось?
— Вот я, мисс Скарлетт, да Мамушка. Она целыми днями выхаживает молодых барышень. А Дилси сидит с ними сейчас, ночью. Так что трое нас, мисс Скарлетт.
«Трое нас» — это вместо ста рабов. Скарлетт с трудом подняла голову — шея нестерпимо ныла. Она знала, что голос у нее должен быть твердым. И сама изумилась, как естественно и спокойно прозвучали ее слова — словно не было никакой войны и она мгновением руки могла собрать вокруг себя десяток слуг. — Порк, я умираю с голоду. Есть что-нибудь в доме?