— Клянусь богом, я просто не знаю, куда себя девать теперь — после того, как не стало моих красавцев, — сказала миссис Тарлтон, соскакивая с изгороди. Стороннему человеку могло бы показаться, что она говорит о своих четырех погибших на войне сыновьях, но гости из Тары поняли, что речь идет о лошадях. — Все мои красавчики пали. И моя бедняжка Нелли! Останься у меня хотя бы Нелли! Ничего, кроме этого проклятого мула. Проклятого мула, — повторила она, с возмущением глядя на костлявое животное. — Это же оскорбление памяти моих чистокровных красоток — держать в их загоне мула. Мулы — это противоестественные, ублюдочные создания, и следовало бы издать закон, запрещающий их разводить!
Джим Тарлтон, обросший косматой бородой, делавшей его совершенно неузнаваемым, с громкими приветствиями появился из домика управляющего и расцеловался с дамами, а следом за ним оттуда высыпали и его четыре рыжеволосые дочки в залатанных платьях, спотыкаясь о вертевшихся в ногах черных и пегих собак, которые при звуках чужих голосов всей дюжиной с лаем бросились наружу. И от напускной веселости, проявляемой всем этим семейством, Скарлетт мороз подрал по коже — это было еще страшнее, чем затаенная горечь в глазах обитателей Мимозы или дух смерти, витавший над Сосновыми Кущами.
Тарлтоны настояли, чтобы гостьи остались отобедать, — ведь теперь такие посещения стали редкостью, говорили они, и ужасно хочется узнать какие-нибудь новости. У Скарлетт не было никакой охоты засиживаться в гостях — атмосфера этой семьи действовала на нее угнетающе, — но ее сестрам и Мелани хотелось побыть подольше, и в конце концов они все остались обедать и отведали немножко мяса и сушеных бобов, которыми их потчевали.
По поводу скудости угощения было отпущено немало шуток, и сестры Тарлтон так заливались смехом, рассказывая, к каким ухищрениям научились они прибегать, переделывая свои старые туалеты, словно смешнее этого ничего нельзя было придумать. Мелани вторила им, с изумившей Скарлетт шутливостью оживленно повествуя о лишениях и трудностях, которыми полна их жизнь в Таре. А у Скарлетт слова не шли с языка. Дом казался ей опустевшим без четырех высоченных братьев Тарлтонов, которые должны были бы сидеть здесь, развалясь в креслах, покуривая сигары и поддразнивая девушек. А если она ощущает эту пустоту, то что же должны чувствовать сами Тарлтоны, мужественно разыгрывающие веселую комедию перед своими соседями?
Кэррин говорила мало, но когда все встали из-за стола, она подошла к миссис Тарлтон и что-то прошептала ей на ухо. Миссис Тарлтон изменилась в лице, вымученная улыбка сползла с ее губ, она протянула руку и обхватила тоненькую талию Кэррин. Они вместе вышли из комнаты, и Скарлетт, почувствовав, что она больше ни секунды не может оставаться в этих стенах, последовала за ними. Они пошли по дорожке через сад, и Скарлетт увидела, что их путь ведет к семейному кладбищу. Повернуть обратно к дому теперь было уже невозможно. Это выглядело бы слишком грубо. Но зачем же Кэррин понадобилось тащить мать к могилам ее сыновей, в то время как Беатриса Тарлтон так, старалась держаться мужественно?