И после целого дня тяжелой работы, после воркотни негров, нытья и шпилек Сьюлин, после бесконечно повторявшихся вопросов Джералда — где Эллин? — Скарлетт отдыхала душой, беседуя с Уиллом. Ему она могла сказать все. Она даже рассказала ему, как застрелила янки, и расцвела от гордости, услыхав его немногословную похвалу:
— Чистая работа!
Мало-помалу все обитатели дома нашли путь в комнату Уилла, все шли к нему со своими тревогами и бедами — все, даже Мамушка, которая поначалу держалась с ним холодно, памятуя, что он невысокого происхождения и владелец всего двух рабов. Как только Уилл смог ковылять по дому, он тотчас нашел себе работу — стал плести корзины и чинить поломанную янки мебель. Кроме того, он очень умело резал по дереву, и Уэйд не отходил от него ни на шаг, так как Уилл вырезал ему всевозможные игрушки — первые в его жизни настоящие игрушки. Теперь, когда в доме появился Уилл, все, отправляясь по своим делам, уже спокойно оставляли на него Уэйда и двух малюток, ибо он не хуже Мамушки умел позаботиться о них, — разве что только Мелани превосходила его в умении успокоить раскричавшегося белого или черного младенца.
— Вы были неслыханно добры ко мне, мисс Скарлетт, — сказал однажды Уилл, — а ведь я для вас чужой человек. Я доставил вам уйму беспокойства и хлопот, и если вы не против, я бы хотел пожить здесь еще и помочь в работе чем смогу, пока не расплачусь с вами хоть немного за вашу заботу обо мне. Совсем-то расплатиться, до конца, я не смогу никогда, потому как жизнь человеческая слишком дорога — ее ничем не оплатишь.
Итак, Уилл Бентин остался жить в Таре, и как-то незаметно, само собой, значительная часть груза, лежавшего на плечах Скарлетт, переместилась на его костлявые плечи.
Настал сентябрь, и пришла пора собирать хлопок. Однажды после полудня, погожим, солнечным днем ранней осени Уилл Бентин, сидя на ступеньках крыльца у ног Скарлетт, неторопливо повествовал своим бесцветным голосом о непомерных ценах за очистку хлопка на новой хлопкоочистительной машине под Фейетвиллом. Однако сегодня в Фейетвилле ему удалось выяснить, что расходы можно будет сократить на четверть, если на две недели предоставить лошадь и повозку в пользование хозяина машины. Но заключать сделку он не стал — решил сначала обсудить все со Скарлетт.
Она поглядела на долговязого, сухопарого человека, жевавшего соломинку, прислонясь к колонне крыльца. Несомненно — как частенько утверждала Мамушка — сам бог послал его сюда, и Скарлетт не раз спрашивала себя, что бы все они делали последние несколько месяцев, если бы не Уилл. Он всегда был немногословен, никогда не суетился без толку, никогда не проявлял излишнего интереса к тому, что происходило вокруг, но знал решительно все про всех обитателей усадьбы. И работал не покладая рук. Работал молча, старательно и со знанием дела. И хотя у него не было ноги, он работал быстрее, чем Порк, И умел заставить работать Порка, что Скарлетт казалось равносильным чуду. Когда у коровы сделались колики, а на лошадь напала какая-то таинственная хворь, грозившая унести ее на тот свет, Уилл не отлучался от них ни днем, ни ночью и выходил обеих. Его умение выторговывать нужную цену вызывало уважение Скарлетт: он мог уехать утром верхом с двумя-тремя бушелями яблок, сладкого картофеля и других овощей и возвратиться с семенами, куском ткани, мукой и другими необходимыми предметами, и она понимала, что ей никогда не удалось бы всего этого раздобыть, как ни лихо научилась она торговаться.