Талызин безрезультатно простоял полтора часа в воинскую кассу, затем отвел в сторонку задерганного начальника вокзала и несколько минут о чем-то с ним толковал.
Вероника, присев на краешек освободившейся скамьи, безучастно наблюдала за его действиями. Наконец Талызин подошел к ней.
— Понимаешь, какая штука, — растерянно пробормотал он. — Билет можно взять только на сегодня. На кассу предварительной продажи надежды нет.
— На сегодня? — оживилась Вероника. — Это еще лучше! Тогда я смотаюсь домой за вещами.
— Не успеешь, — покачал головой Талызин. — До отхода поезда, — он глянул на часы, — тридцать пять минут.
— Собственно, мне и не надо ничего, — решила Вероника. — Поеду так.
— Места — только в общем вагоне.
— Боже мой, да какое это имеет значение?! — воскликнула Вероника. — Я готова пешком идти в Новосибирск, по шпалам…
— Ладно, беру билет.
Иван отошел и, вернувшись через короткое время, вручил Веронике твердый картонный прямоугольник.
— Только не потеряй, — сказал он. — Ты в таком состоянии…
— Я совершенно спокойна, — возразила Вероника, но лихорадочно блестевшие глаза выдавали ее волнение.
— Пойдем буфет поищем, кофе попьем, — предложил Талызин, посмотрев на вокзальные часы.
— Пойдем, — безучастно согласилась она.
Они пили кофе из бумажных стаканчиков, стоя у захламленного столика.
— Послушай, может, я с тобой поеду? — неожиданно предложил Иван. — Ты совсем какая-то отключенная…
— Нет-нет, что ты, это невозможно! А со мной все в порядке, — заверила Вероника.
— Хорошо, только возьми себя в руки.
— А ты заскочи к маме… — Вероника запнулась. — Скажи, как сложилось. Ладно? И сообщи на работу.
— Само собой, — кивнул Иван.
На какой-то миг все это показалось ему нереальным: и куда-то спешащие толпы пассажиров с узлами, чемоданами и детишками, и длинная молчаливая очередь в буфет, и сизые клубы табачного дыма, плавающие между столиками…
— Не грусти, Ваня. — Вероника пригнулась к Талызину, чтобы перекрыть вокзальный гул. — Кто же виноват, что так сложилось? — Она положила ладонь на его руку. — Так даже лучше…
— Пойдем на перрон.
Они нашли ее вагон и стали в длинную очередь, ждущую начала посадки.
Талызин вытряхнул из бумажника все деньги, что были у него при себе, и отдал Веронике.
— Возьми хоть на обратную дорогу, — сунула она ему в карман смятую купюру. Сзади успел вырасти немалый хвост. Билетов в общий вагон было продано явно больше, чем он мог вместить.
— Если нужна какая-то помощь… — начал Талызин. — В общем, если что, дашь мне телеграмму, помогу.
— Я знаю, — просто сказала Вероника.
Когда им удалось протиснуться в вагон, свободных мест уже не было.