Впрочем, все это он осознал потом.
Гульельмо перемахнул через перила и тяжело плюхнулся в реку. Холодная вода обожгла тело.
Он плыл, стараясь как можно реже высовывать голову. Рядом выплескивались фонтанчики от пуль. «Неважный стрелок», — подумал он. Одежда стала тяжелой и тянула ко дну. Он выбрасывал руки медленно, стараясь экономить силы. Обернувшись, увидел, что отплыл от моста на порядочное расстояние. Ему помогло течение.
Преодолевая мучительный кашель, с трудом выбрался на берег и, обессилевший, долго лежал в камышах.
Выстрелы прекратились.
Когда Гульельмо пришел в себя, стояла глубокая ночь. Он выкрутил мокрую одежду, сделал несколько резких движений, пытаясь согреться. Затем двинулся вдоль берега прочь от Санта-Риты. Каждый шаг отдавался мучительным колотьем в боку.
Сквозь небо, затянутое тучами, не проглядывала ни одна звезда. Вода в реке была черная как деготь.
Рот наполнился солоноватой жидкостью. Он лег на спину, чтобы хоть немного унять горловое кровотечение. Гульельмо понимал, что дни его, а возможно и часы, сочтены.
Время, которое ему отмерено, он обязан посвятить самому важному, самому главному в жизни. Не для того ускользнул он из лап полиции и Четопиндо, чтобы подохнуть здесь, в этих камышах. Он должен любой ценой добраться до Королевской впадины и поднять докеров на всеобщую стачку. Сразу же, немедленно! К черту осторожность! К черту выжидание! Главное — начать, докеров поддержит вся Оливия.
Впереди смутно забелела узкая полоса. Гульельмо догадался, что это дорога. Издали брызнули два луча. Машина быстро приближалась. Это был старый работяга-грузовик. Лучи превратились в колышущиеся желтые снопы.
Гульельмо поднял руку…
Несмотря на позднее время, Четопиндо медлил покидать стены Комитета. Секретаря он давно отпустил, остался только дежурный да охрана у входа.
Похаживая по кабинету, генерал то и дело смотрел на часы.
Для других нынешняя акция показалась бы, возможно, мелочью, однако он понимал, что мелочей в политике не бывает.
В кабинет вошли двое конвоиров и шофер.
— Ну? — спросил генерал.
— Задание выполнено, шеф, — доложил старший конвоир. Голос его прозвучал сипло.
Четопиндо окинул его цепким взглядом.
— А что это у тебя с горлом?
Конвоир, осторожно потрогав пальцем горло, произнес:
— Этот тип помял немного.
— Он-то ведь весь спектакль воспринял всерьез, — добавил шофер.
— Где это произошло? — спросил Четопиндо.
Старший подошел к карте Санта-Риты и указал на крестик, два часа назад собственноручно нанесенный генералом:
— Здесь, на мосту, где договорились, шеф, — сказал он и повторил слова Четопиндо: