Держите курс на раскол левых сил. Попытайтесь спровоцировать преждевременную стачку докеров в главном порту.
x x x
За поворотом показалась бензозаправочная станция вездесущей иностранной фирмы. Четопиндо остановил так резко, что тормоза завизжали и Миллер едва не стукнулся лбом о переднее стекло. До станции было метров сто. Четопиндо дал задний ход и ехал так, пока станция вновь скрылась за поворотом.
— Кажется, нас не заметили, — пробормотал он, съезжая в сторону с шоссе.
Они долго ехали по бездорожью, пока не выбрались на грунтовку. Дымящаяся вершина то исчезала, то появлялась вновь, постепенно к ним приближаясь.
Миллера трясло словно в лихорадке: видимо, сказывалась непривычная для него кислородная недостаточность.
— Закури, чудак, легче будет, — посоветовал Четопиндо, но Миллер не послушался.
Сделав порядочный крюк, они снова выбрались на трассу.
— Дорога для туристов, — пояснил Четопиндо. — Она проходит у подножия вулкана.
— Что-то их не видно…
— Осень. Не сезон.
К вершине вулкана Четопиндо добирался, ведя машину по широкой спирали.
— Наверно, на машине никто еще не пытался сюда взобраться! — прокричал Миллер, перекрывая натужное гудение мотора.
— Пожалуй, — согласился Четопиндо. — Эти тропки предназначены только для пешеходов, и то самых ретивых, тех, кому непременно надо своими глазами заглянуть в жерло вулкана, чтобы потом было чем хвастаться.
Солнце било в глаза, и Миллер поправил сомбреро так, чтобы тень падала на лицо.
— У нас есть такой певец и поэт, — сказал Четопиндо, переключая скорость, — Рамиро Рамирес. Талантливый парень, хотя и тяготеет к левым. Он был у вулкана и написал о нем песенку…
Неожиданно генерал запел:
Анакондой в горах извивалась дорога.
Наползала на пики, ныряла в провалы.
Ненасытная, стой! Погоди хоть немного.
А вокруг раскаленные высятся скалы.
Через некоторое время они добрались до вершины.
То, что издали казалось тоненькой безобидной струйкой, едва заметной на фоне безоблачного неба, превратилось в клубы дыма, насыщенного серными испарениями.
Миллер и Четопиндо неудержимо кашляли и чихали, глаза их слезились. Особенно худо пришлось Карлу: он не привык еще к контактным линзам, они резали глаза.
Он вытащил из кармана очки.
— Попробую надеть, может быть, немного легче будет, — сказал он, как бы извиняясь. — Привык, просто не могу без очков.
— Дай-ка, — коротко сказал Четопиндо, протянув руку.
Недоумевающий Миллер отдал ему очки, и генерал, открыв дверцу машины и размахнувшись, швырнул их в пропасть.
— Забудь об очках, у моего бразильского друга отличное зрение. Разве не так?