Занятая этими мыслями, она выглядела несколько рассеянной и потому едва не вздрогнула, услышав громкий голос, произносивший слова, обращенные непосредственно к ней. Однако внешне никак не показала, что важное дело на какое-то время отодвинулось в ее сознании далеко-далеко. Лишь медленно подняла глаза на Великого донка Плонтского, которому вспугнувший ее воспоминания голос и принадлежал.
— Итак, Правительница, — говорил Намир, стоя перед ее креслом и по привычке опираясь на меч (которым вряд ли умел как следует владеть: был он администратором и политиком, родовитым, правда, но в эти времена знатную молодежь учили пилотировать аграпланы и космические штурм-крейсеры и стрелять из всех видов оружия, но серьезному фехтованию — вряд ли; во всяком случае, эта наука была факультативной даже и в древних фамилиях). — Выполняя свой долг, мы вновь собрались сегодня по твоему приглашению, чтобы услышать: пожелает ли Жемчужина и Правительница выполнить свое вчерашнее обещание? Если да, то мы хотели бы, чтобы это произошло еще прежде, чем мы поднимем первый тост.
— Что имеет в виду благородный донк? — безмятежно произнесла она с таким видом, словно речь шла о какой-то мелочи, о которой Правительнице и позабыть не грех.
Она ожидала, что Плонт если не удивится ее забывчивости, то хотя бы изобразит изумление: поднимет брови, что ли. Но Великий Донк на эту уловку не поддался и лишь едва заметно усмехнулся:
— Я говорю, Правительница, о подлиннике того самого Уложения о наследовании Власти, обсуждению которого мы посвятили накануне столько времени и сил. Вряд ли Жемчужина запамятовала, что ни я, ни многие другие благородные донки не поставили своих подписей под актом о признании Яс Тамира Властелином Ассарта — в ожидании подтверждения его прав, вытекающих из Уложения. Ты обещала не позже сегодняшнего утра показать нам этот документ, где же он?
Ястра постаралась улыбнуться как можно очаровательнее:
— Надеюсь, донки простят мне некоторую забывчивость. Наверное, я слишком много внимания отдала вашему благополучию и приятному времяпрепровождению.
Донк Плонтский покачал головой:
— Ни это, ни что-либо другое, Жемчужина, не послужит тебе оправданием. И если мы немедленно не получим возможности ознакомиться с документом, ручаюсь своим словом: даже те благородные донки, кто накануне, поддавшись твоим уговорам, поставил свою подпись и приложил печать, — немедленно отрекутся от них и примут совершенно другое решение, которое тебе вряд ли понравится. После чего все мы, нимало не сомневаюсь, поспешим покинуть твой гостеприимный кров. Итак?