— А что вы думаете сделать с этими хольками? — спросил Мартен. — Ведь не можем мы тащить их с собой до Олерона или хотя бы только до Руана. Тут больше ста миль, приятель, а под ветер эти корыта не дадут и пяти узлов.
— Но до Байонны всего сорок миль, а до Аркахона меньше шестидесяти, — возразил Поиньяр.
Мартен пожал плечами.
— Мы не идем ни в Аркахон, ни в Байонну.
— А куда же? — спросил Руссо.
— Не прикидывайся дураком, — отрезал Мартен. — Ты прекрасно знаешь, куда: на помощь адмиралу Клиссону и флоту короля.
Руссо саркастически расхохотался.
— А кто из них вознаградит нас за это? — спросил он. — Король или наш герой-адмирал?
Мартен хмуро покосился на Руссо, но в душе признал его правоту: в этом деле не приходилось рассчитывать ни на какую награду, а военные трофеи принадлежали тем, кто их добыл.
— Ладно, — бросил он после краткого колебания. — Можете забрать с хольков и с фрегата все, что вам понравится, но поторопитесь. Как только Гаспар приведет в порядок свой такелаж, сразу трогаемся. Фрегаты и хольки нужно затопить ещё до того, как уйдем отсюда.
Трое шкиперов переглянулись и Поиньяр буркнул: — Пусть будет так.
Ветер, который после захода солнца совсем стих, вновь проснулся перед полуночью и стал дуть с юго-запада. Звезды в той стороне гасли одна за другой, заслоняемые туманной дымкой, а небо все темнело, пока не стало черным, как смоль. Холодные шквалы пролетали над «Зефиром», срывая с гребней волн острые, колючие брызги, пена шипела у бортов, а ванты робко пели, то выше, то ниже тоном, вторя скрипящим реям.
Мартен ещё до наступления темноты выслал в шлюпке нескольких матросов на «Сан Рафаэль», чтобы забрать с испанского фрегата запах пороха и ядер. Когда шлюпка вернулась, ему ничего больше не оставалось, как ждать окончания замены рангоута и обтяжки такелажа на «Ля Бель», которая дрейфовала неподалеку. Оттуда доносился стук топоров и молотков, а на мачтах маячили силуэты матросов и боцманов, занятых подъемом рей и растяжкой фалов.
Тем временем Поиньяр, Руссо и Тонно с руганью и проклятиями занялись со своими экипажами тремя хольками. Вскоре опустившаяся ночь покрыла их возню непроницаемой тьмой, а ветер и нараставшая волна заглушили все остальное.
Перед рассветом, когда Гаспар Лику наконец управился с рангоутом и такелажем «Ля Бель»и привел в порядок поврежденную носовую надстройку, ветер снова стих, но мертвая зыбь по-прежнему набегала с юго-запада. От горизонта до зенита растянулась грозная, тяжелая, как свинец, неподвижная туча, а другая, северо-восточная половина неба, казалась затянутой рыжим дымом. Рассвет занимался туманно-желтым, бледное светило едва разгоняло мрак, воздух казался мутным, как пыльное стекло.