Сухая ветка сирени (Мелентьев) - страница 4

Прежде всего необходимо было уточнить, случайное это преступление или заранее подготовленное, единственное оно или не раз повторяемое и потому привычное. От этого зависело многое, очень многое. В том числе и судьба жу­ликов.

Вот почему Николай первым вызвал на допрос Евгения Хромова. Он был единственным, у кого могла возникнуть необ­ходимость воровать.

Плотный, со светло-серыми глазами на округлом, несколько скуластом лице, он спокойно прошел к столу, уселся на табуретку и, не ожидая вопросов, известил:

– Ничего нового, кроме того, что уже записано в протоко­ле, я вам не скажу. Не крал и сам кражи не видел. Все.

– Ну, все так все, – миролюбиво согласился Грошев. – Так и запишем. А почему не работаете?

– Пью. А если пьянка мешает работе, то, как известно, нужно бросить работу.

– Оно-то так… Но ведь водочка теперь кусается…

– А мы и красненькое.

– Тоже не бесплатно.

– Халтурки, в конечном счете, дают не меньше, чем по­стоянная работа, зато работаю, когда хочу. А когда хочу – работаю здорово.

– Верю, – все так же миролюбиво согласился Грошев.

Хромов вызывал уважение своей собранностью, физической силой и еще чем-то скрытым, таким, что Николай спросил:

– Спортом занимались?

Что-то дрогнуло в лице Хромова, но ответил он твер­до:

– К делу не относится.

– Как угодно… А почему ушел от жены? – И, предупреж­дая резкий ответ «к делу не относится», уточнил: – Как с али­ментами?

– На дочь даю. Жена не обижается.

– Откуда у вашего брата Ивана взялся портфель?

– Лично я что-то не помню, чтобы у моего брата Ивана был портфель.

– А откуда появились туфли у Аркадия?

– Вероятно, он их купил. Он холостяк, любит прибарахлиться, – усмехнулся Хромов.

– Кто открывал машину?

– Ну, вот что. Я сказал ясно: кражи не видел, сам не крал. Все.

Да-а… Этот закаменел. Не сдвинешь.

«Ну что ж… Не будем нарушать стиль. Время терпит. По­беседуем с другими…» – решил Николай, дал Хромову подпи­сать коротенький протокол и вызвал конвоира.


5

Высокий, худощавый, с глубокими горькими морщинами на щеках и у голубоватых глаз, Иван Хромов растерянно и сму­щенно остановился на пороге комнаты.

– Здравствуйте, Иван Васильевич, – вздохнул Грошев. – Садитесь…

Хромов не ответил. Он кивнул, сделал два шага и длинной рукой со странно длинными, сильными пальцами потрогал табу­ретку и сел так, чтобы быть подальше от стола.

– Что вы так… осторожно?

Хромов деликатно прикрыл рот большой узкой ладонью, покашлял и виновато ответил:

– Боюсь, перегаром несет.

Они помолчали. Грошев рассматривал Хромова, а Иван Ва­сильевич точно прячась от следователя, изучал пол, ножки сто­ла, ветки за окном, голые стены следственной камеры. Напря­женное молчание стало угнетать, и Николай спросил: