Но в последние два года дела пошли в гору, появились заказы, правда, пока зарубежные. Несмотря ни на что, в Азии и Африке оставалось много «горячих точек» и зон перманентного напряжения. Там продолжали, то и дело, вспыхивать национальные и межнациональные конфликты, не затухали религиозные распри, разборки нефтяных магнатов и междоусобные войны наркокартелей. Все это подавалось под сладкими соусами установления конституционного порядка, борьбы за права человека, ликвидации особо опасных видов оружия, но подоплека оставалась одна, древняя, как мир подоплека — корысть и нажива, потому что, как бы ни была справедлива война, все равно найдется тот, кто прилично на ней заработает. Тем не менее, и правым, и виноватым требовалось новое, современное вооружение, эффективное и надежное, которое являло бы из себя груду металла без тех очень сложных и дьявольски хитроумных электронных систем, которые производил комплекс за очень приличные суммы в иностранной валюте.
Морозову уже не приходилось метаться по стране и ближнему зарубежью в поисках заказов, он прекратил биться в дубовые двери и просиживать стулья в приемных высоких начальников и министров. Его взгляд перестал быть затравленным, и теперь, как в советские времена, он мог позволить себе держать его поверх голов некоторых чиновников, пытавшихся еще недавно вытирать о него ноги. С ним считался губернатор, его уважали в Москве, и в Министерстве порой с сожалением говорили о том, что таких, как Морозов, осталось, раз-два и обчелся, а ведь на подобных «зубрах» держится вся отрасль…
В свои сорок три года он имел все, о чем можно мечтать: высокие звание и должность, очень приличный оклад, красивый дом, две машины, катер, охотничий домик в одном из самых чудесных мест Присаянья. Он был здоровым, сильным, по-спортивному поджарым и подтянутым человеком. По нему сходили с ума многие женщины, кроме одной, Альвины, его собственной жены.
Виталий вздохнул. Ее стремительный отъезд выбил его из колеи. И хотя последние месяц или два они почти не разговаривали, он до сих пор не мог прийти в себя после того жестокого, пропитанного ненавистью письма, которое она оставила в своей комнате.
Впрочем, оно было до пошлого банальным это письмо. Тысячи и тысячи не сумевших найти свое место в жизни женщин обвиняют собственных мужей в том, что те сломали им жизнь, морально искалечили, надругались над светлыми чувствами и мечтами… Альвина ничего нового в этот список не добавила. И все же Морозов воспринимал эти обвинения как горькие и несправедливые. Двадцать лет назад она бросила ради него первого мужа, молодого, подающего надежды, но крепко пьющего режиссера одного из ведущих московских театров. Они приехали сюда в глухую тайгу с одним чемоданом на двоих. Виталий — новоиспеченный инженер, выпускник МВТУ имени Баумана, и Альвина, самая красивая молодая актриса Москвы, успевшая сыграть несколько ролей на сцене, но уже замеченная и расхваленная прессой.