— Танька! Ну, Танька! — тянул мужчина, хватая ее за руки.
А она увертывалась и покрикивала на него с притворной сердитостью:
— Осатанел, зараза! Отпусти, кому сказала!
Наконец, они перестали возиться. Женщина села и принялась поправлять густые черные волосы, вылезшие из-под шапочки, затем стала отряхивать песок с телогрейки, продолжая ворчать на мужчину, который улегся рядом на живот и, опершись на локти, смотрел на нее веселыми, влюбленными глазами.
— Танька! — опять затянул он. — Мы зачем приехали? Побойся Бога!
— Отстань! — сказала женщина решительно. — Сначала пообедаем!
— Ага! Пообедаем! — произнес мужчина обиженно. — Я и дома пообедаю! А тут, гляди, дождь пойдет или снег!
— Какой снег? — женщина подняла лицо к небу. — Ни одного облачка!
Но в этот момент мужчина изловчился, ухватил ее за плечи и повалил на спину.
— Лешка! Дьявол! — запричитала женщина. — Ненасытный! Третий раз за день!
— Так сколько раз я тебя вижу? — вопрошал мужчина и тянул с нее телогрейку. — То бабка твоя мешает, то Мишка… Он точно пес цепной тебя стережет!
— Можно подумать твоя Нинка за тобой не следит, — ворчливо заметила Танька и, приподнявшись, помогла мужчине снять с себя телогрейку и расстегнуть толстую вязаную кофту.
Мужчина отвалился от нее и потянул с ног сапоги.
— Танька, — проговорил он, задыхаясь, — ты пошто такая сладкая, просто терпежу нет?
— Конфет много ем, — пояснила та охотно, — а твоя грымза на всем экономит, потому и доходяга, кожа да кости!
— Работа у нее такая, в библиотеке. От книг никакого навара, не то, что в твоей столовой!
— Да, ты тоже не исхудал! — засмеялась женщина и потянула через голову пеструю трикотажную майку. Оставшись в одном бюстгальтере, она зябко повела плечами. — Под спину что-нибудь подложи, а то вернусь вся в синяках, что Мишка подумает?
Мужчина вскочил на ноги, и в одних толстых пуховых носках побежал к лодке. Вытащил из нее старенькое, скатанное валиком ватное одеяло и бегом вернулся обратно.
Они вновь принялись возиться, теперь уже на одеяле, но Лизу это не занимало. Она успела переместиться ближе к лодке и разглядела в ней туго набитый рюкзак, ружье в брезентовом чехле и весла, которые лежали под сидениями на самом дне.
Любовная сцена на берегу достигла своего апогея, когда Лиза выскочила на берег и бросилась к лодке. Она успела посадить в нее сынишку, забросить оружие и попыталось столкнуть нос лодки с берега. И тут женщина заметила ее и заорала не своим голосом:
— Лешка! Лодка!
Мужик скатился с нее и вскочил на ноги, сияя белыми ягодицами. Штанов он не снимал, только слегка приспустил их, расстегнув ширинку, поэтому запутался в штанинах и, яростно матерясь, повалился на гальку. Лиза сдернула с плеча автомат. Но полуголая Танька бросилась на нее, как тигрица, истошно визжа и матерясь. Лиза подставила ей подножку, да еще толкнула в грудь ладонью. Танька повалилась на камни, ударилась спиной и закричала от боли, но тут подскочил наконец-то справившийся со штанами мужик. Он оказался здоровенным, ростом под два метра детиной, широкое лицо которого побагровело от бешенства. Подхватив с земли обломок сухой ветки, он с ревом кинулся на Лизу.