Возможно, он и это имел в виду.
Митя вздохнул, посмотрел на небо, где молодой месяц основательно сдвинулся с одной стороны горизонта на противоположную.
— Скоро рассвет! Все-таки поспи немного, а то неизвестно, как еще завтра все повернется…
— Ты не веришь, что мы спасемся? — Маша подняла голову и с упреком посмотрела на него. — Самое страшное мы уже пережили, и хуже не может быть. Просто не должно быть, я знаю это!
— Маша, родная! — Митя пододвинулся к ней, взял ее руки в свои и поднес их к губам, словно собирался поцеловать, но не поцеловал, а лишь легонько подул на них, будто согревал своим дыханием. — Ты смешная, наивная девочка! Я тоже знаю, что все плохое в нашей жизни закончилось, поэтому хочу признаться тебе в том, о чем не смел говорить раньше… — Он замолчал, то ли подбирая слова, то ли не решаясь произнести наконец то, что так сильно хотел сказать ей в бесконечно долгие ночи в остроге, а потом во время их слишком коротких свиданий… Сколько раз он прокручивал в голове этот разговор, сколько раз представлял этот долгожданный момент, когда он возьмет ее руки в свои и…
— Митя! — Маша медленно поднялась с одеяла. Ее глаза округлились. Она испуганно вскрикнула, прижала левую руку к горлу, словно задыхалась от недостатка воздуха, вторую вытянула вперед, за Митину спину и вновь прошептала:
— Митя!..
Он оглянулся и тут же вскочил на ноги, сжимая в руках ружье. Чуть выше их убежища застыли на камнях странные человеческие фигуры в темных одеждах. Тень от утеса скрывала их лица, но и так было понятно, что это не казаки.
Маша выползла из грота и, прихватив ружье, встала рядом с Митей. Они настороженно вглядывались в незнакомцев. Те, похоже, нападать не собирались, продолжали стоять неподвижно, как будто чего-то ожидали.
Сзади раздался едва различимый шорох, и если бы нервы не были так напряжены, то беглецы вряд бы его расслышали: просто струйка песка скользнула по гранитному боку огромной глыбы, возвышавшейся над их убежищем Митя мгновенно развернулся, вскинул ружье. И тут Маша услышала голос, показавшийся ей знакомым, но раздумывать, кому он принадлежит, времени не оставалось. И в самый последний момент, когда Митя уже нажал на курок, она успела ударить его по руке, и пуля ушла в землю. Он яростно выругался, отбросил свое ружье в сторону и попытался отобрать у нее оружие.
Но в это время человек на камне повторил то, что сказал перед этим: «Не стреляйте!» — и спрыгнул вниз.
Маша ахнула и перекрестилась. Не кто иной, как ее давний знакомый тайши Толгой стоял перед ними и так открыто, так замечательно улыбался, будто не в него только что целился Митя и не ему предназначалась пуля, которая благодаря Маше остывала сейчас в песке.