Лакей принес и положил рядом с князем утренние газеты.
Владимир Илларионович тут же отставил в сторону чашку с недопитым чаем, выудил из стопки парижскую газету и забыл про завтрак.
— Ваша светлость, — произнесла укоризненно княгиня, — газеты от вас никуда не убегут, а вот чай остынет…
— Погоди, матушка, — перебил ее князь, — это чай никуда от меня не убежит. — И отгородился от Зинаиды Львовны газетой, как щитом.
И княгиня, вздохнув, уступила. Некоторое время она пила чай в молчании, которое уткнувшийся в газету Владимир Илларионович то и дело нарушал недовольным ворчанием, огорченным хмыканьем, а то и ударами кулака по столу. Зинаида Львовна уже знала: так ее супруг реагирует на вести из России, с грехом пополам пережившей Крымскую войну.
Наконец он с негодованием отбросил в сторону столичную газету и взял следующую, менее толстую, но более эпатажную и скандальную. Быстро пробежав столбики светской хроники, все по той же причине — узнать, не объявился ли кто-нибудь из старых знакомых, князь разочарованно вздохнул: гостей из России не обнаружилось. Но тут его взгляд застрял на коротком сообщении, напечатанном в самом конце страницы. Словно не веря своим глазам, Владимир Илларионович вчитался в него более внимательно и удрученно покачал головой:
— Да-а, а бог все-таки шельму метит!..
— Что случилось? — спросила обеспокоенно княгиня. — Плохие новости?
— Послушай и рассуди сама, та chere! — Владимир Илларионович как-то странно посмотрел на супругу и слегка подрагивающим голосом прочитал:
— «Вчера в больнице для бедных Сан-Мартин скончалась от чахотки Алина Шуазель, вдова виконта де Шуазеля, проигравшего все свое состояние пять лет назад всего за одну ночь и найденного вскоре убитым в сточной канаве в пригороде Парижа. По слухам, бывшая виконтесса некоторое время пребывала в содержанках у герцога до Жуассье, но после его гибели на дуэли влачила нищенское существование, подрабатывая в притопе мадам Жюстин, более известной как Кривая Жю».
— О господи! Неужто Алина? — вскрикнула княгиня и перекрестилась.
Князь задумчиво посмотрел на жену.
— Воистину говорится: «Не твори зло, и не воздается тебе за него сторицей!»
Зинаида Львовна взяла газету, но читать не стала, лишь подержала в руках и отложила в сторону.
— Бедная девочка! Металась, искала, надеялась, а в итоге — жалкая лечебница и безвестная могила… — Она вновь перекрестилась и решительно произнесла:
— Я считаю, нам следует нанять человека, который будет приглядывать за ее могилой…
— Ох, матушка, матушка, — покачал головой князь, — воля, конечно, твоя, но все же не следует забывать, сколько горя мы испытали но вине этой девицы.