— Ваши слова и поступки тоже заставляют нас усомниться, тот ли вы человек, за кого себя выдаете. Благородный Вольфганг фон Барнхельм говорил вчера о некоем обозе, разгромленном в лесу разбойниками. Молодой рейнский рыцарь даже предъявил нам епископский жезл, найденный там. Так, может быть, истинного посла Рима тоже нужно искать в том обозе? Думаю, нам всем стоит еще раз выслушать Вольфганга.
Епископ, вспыхнув, повернулся к ливонскому ландмейстеру:
— Благородный Дитрих, прикажите своим людям задержать этих смутьянов. Они хотели разбирательства, и разбирательство будет. Разбирательство над ними. Выполняйте волю Господа, гроссмейстер.
— Что?! Гроссмейстер?! — Рыцари Германа фон Балке негодовали. — Верховного магистра братства Святой Марии еще должен избрать Орденский совет!
— В этом нет необходимости, — улыбнулся Вильгельм. — Угодного Господу магистра нам указало уже Божье провидение.
Кульмский каноник в гневе тряс бородой:
— Никому не позволено менять процедуру избрания гроссмейстера, одобренную самим Папой. Или, быть может, у вас имеется булла из Рима, дающая такое право? Тогда покажите ее нам. А если нет, то позвольте магистрам, ландмейстерам, маршалам и комтурам самим вершить судьбу своего ордена.
Папский легат глянул на ристалище:
— Дитрих, этот зарвавшийся еретик должен немедленно замолчать. Если ты все еще рассчитываешь на мою помощь, заставь его сделать это.
Бледный как мертвец фон Грюнинген поднял «шмайсер». От короткой автоматной очереди снова вздрогнули люди и кони.
Кульмский священник пошатнулся. На белом плаще и черной рясе проступили темные разводы.
— Дьявол, — выхаркнул кровью умирающий каноник.
И пал на руки собратьев по ордену.
В этот раз ненависть прусских рыцарей была сильнее страха.
— Измена! — обнаженные тевтонские мечи взметнулись в воздух. — С нами Бог!
На призывный клич сторонников мертвого фон Балке откликнулось немало кульмских рыцарей. Ливонцы же тесной кучкой сгрудились вокруг своего предводителя. Остальные братья и полубратья ордена медлили в нерешительности. Приезжие рыцари-гости выглядели совсем уж растерянными. Не зная, чью сторону принять, они отступили от ристалищной ограды. Напуганная чернь откатилась тоже. Знатные дамы почувствовали, что турнирные игры закончились и теперь с визгом и давкой спешили покинуть трибуны. Ристалище грозило превратиться в поле боя.
Ливонцев в этом противостоянии оказалось значительно меньше прусских рыцарей. Правда, Дитрих все еще размахивал «шмайсером». Но сколько у него там осталось патронов? Вряд ли больше десятка. А стрелок он никудышный. И повторная стрельба никого уже не застанет врасплох. Страшно будет, конечно, но если противник преодолеет этот страх, фон Грюнингену — крышка. Один-единственный ствол, будь он хоть ангельского, хоть дьявольского происхождения, не остановит бьющихся за власть.