Череп огляделся. На лицах товарищей он видел те же чувства, которые испытывал сам: удивление и недоверие. Неужели эта история с Изабеллой так круто изменила властного, но бестолкового Длинного Лука, всегда бывшего предметом заглазных насмешек, которого если за что и любили, так за то, что он, в общем, почти никому не мешал наслаждаться жизнью — сам того, разумеется, не зная. Только Волчий Клык усмехнулся и заговорил:
— Нет, дружище, у тебя не будет армии. Даже если ты соберешь сотенку горячих голов поглупее, ты не доведешь их до замка.
— Это почему? — вкрадчиво спросил Длинный Лук.
— Чем ты их увлечешь? Что посулишь? — Волчий Клык, расправив плечи, густо захохотал: — Никто не пойдет мстить за синяки, которые тебе наставила собственная невеста!
Он еще похохатывал, но глаза его не смеялись, и Длинный Лук это увидел. Глаза Волчьего Клыка присматривались к повелителю Вольницы и ждали: ну-ка что ты сделаешь теперь? А остальные — что скажете? «Жди», — подумал Длинный Лук и сказал, как бы обращаясь к кому-то около двери:
— Взять его.
Клык тотчас обернулся, положив одну руку на рукоять меча, а другой нащупывая на поясе кинжал. Но у двери конечно же никого не было. Волчий Клык, мастер клинка и засад, снова оскалился в ухмылке, но какая-то мысль омрачила ее. Он повернулся обратно и успел увидеть острие ножа, летящего ему в глаз. В следующий миг он с грохотом упал.
Наступила тишина. Длинный Лук не шевелился, ожидая всего, вплоть до немедленной казни. Он уже корил себя за вспыльчивость — Волчьего Клыка уважали и побаивались, с Висельником он никогда не был близок, но свое дело знал, и теперь, спустя годы, единственный из всех не оставил былого промысла и ходил в дальние края в сопровождении троих — пяти молодцов, каждый раз новых. Поднявшего руку на такого человека не должны простить, не должны…
Но, кажется, простили. Ни движения, ни звука против.
«Сто тысяч проклятий, извергнутых сатаной! — поразился Длинный Лук. — Им что, все равно? Я что, могу их резать на куски, а они будут только попискивать? Последнего способного оказать сопротивление я только что убил. Нет, если бы он начал сопротивляться, я недолго бы прожил, так что все правильно… Но что же происходит с людьми? Запуганы? Трепещут передо мной? Или…» Или Волчий Клык им и самим был не слишком-то нужен, может быть, даже кому-то и мешал. Но об этом Длинный Лук уже не стал думать. Подавляя предательский холодок в жилах, он взял быка за рога:
— Кто еще против? Слушайте, свиньи, я даю вам два дня, ни часом больше. Если через два дня каждый из вас не покажет мне хорошо вооруженный отряд головорезов, готовых на любое дело, я не просто убью вас. Ослушанец (тьфу, вот еще словечко проскочило… ничего, лишь бы до них дошло) будет молить меня о смерти. И долго молить придется. Пошли прочь и без армии не возвращайтесь!