Чиун про себя улыбнулся. Гнев. Очень хорошо. Римо, кажется, выходит из своей апатии.
– Я и не говорю, что заранее распознал обман, тут ты прав, – признал Чиун. – Но это не умаляет моей заслуги. Против этого тебе нечего возразить.
– Всегда готов перевернуть все в свою пользу! – сказал Римо.
– Верно, – согласился Чиун. – Потеряв сына, я научился представлять поражение – победой, ошибку – обходным маневром, но никак не тупиком! Я дал себе клятву никогда в жизни больше не испытывать такого разочарования.
– То-то я не перестаю удивляться твоим выкрутасам!
– Просто я – Чиун, – сказал Мастер Синанджу. – Но не надо думать, что раз я не знал заранее о подлоге со стороны Голландца, то помыслы мои были продиктованы эгоистическими соображениями.
– Снова-здорово! – устало воскликнул Римо. – Между прочим, ты и сейчас ведешь себя со мной как отпетый эгоист! Ладно, Чиун, я готов выслушать твои объяснения. Объясни мне, каким образом твое стремление сорвать мою свадьбу согласуется с моими интересами? И советую тебе применить все красноречие, иначе, если твои доводы покажутся мне неубедительными, я тотчас встаю и ухожу, и ты меня никогда больше не увидишь! Ты меня понял? И конец нашему партнерству! Между нами все будет кончено.
Чиун выпрямился, так что спина, от копчика до затылка, образовала одну линию, а голова служила точно продолжением позвоночника.
– Ты помнишь, как год назад привез меня в Синанджу? – спросил Чиун.
– Ты был болен. Или притворялся. Ты хотел любой ценой вернуться в Синанджу.
– Притворялся или нет – но ты был уверен, что я при смерти. И в своем горе ты искал утешения. Ты помнишь, как впервые встретил Ма Ли?
– Да. На ней была вуаль, потому что все в деревне считали ее некрасивой. У нее и прозвище было – Безобразная Ма Ли. На самом деле она была прелестна, но понятия о красоте в Синанджу настолько вывернуты наизнанку, что ее здесь считали дурнушкой.
– И когда ты почувствовал, что влюбился?
– Почти сразу. Это была любовь с первого взгляда.
– Но ведь при первой встрече ты даже лица ее не видел! Как же ты мог влюбиться в нее с первого взгляда, если даже не знал, как она выглядит?
– Не знаю. Все дело в голосе – у нее был такой голос, что все мои печали сразу отошли на второй план. И она была одинока – сирота, как и я.
– Вот именно, – поддакнул Чиун.
– Что – именно? – не понял Римо.
– Тебе было одиноко. Ты был уверен, что единственный близкий тебе человек – Мастер Синанджу – умирает. И ты потянулся к первому попавшемуся существу, дабы заполнить пустоту.
– Только не говори, что я ее не любил!