Покончив со второй банкой, он направился в ванную. Теперь глаза стали видеть лучше; изучив свое лицо в зеркале, он пришел к выводу, что бриться необязательно. Он уже вчера брился, а природа наградила всех мужчин их семейства светлой бородой. Никто даже не заметит щетины. Его отец порой не брился по три-четыре дня, и ничего, никто не жаловался. Бобби Джек запустил руку в свои светлые волосы и зачесал их назад, убрав с круглого лица; потом, наклонившись к правой подмышке и вдохнув запах, решил, что сегодня обойдется и без душа. По крайней мере, в первой половине дня. Вероятно, он примет душ днем, но сейчас об этом можно не думать.
Опорожнив мочевой пузырь, он вспомнил, как однажды сказал репортерам, что пиво не покупают, а берут напрокат, и они, все как один, напечатали эти слова – никто, похоже, не заметил, что он позаимствовал их у Арчи Банкера с телевидения. Впрочем, это было давно, пока репортеры еще не начали привязываться к нему по каждому поводу. Да и чего еще можно ожидать от банды еврейских либералов? Тысячи репортеров, все либералы, все евреи, и ни один не пьет пива. Они пьют бренди, чтобы громче кричать. Или херес. Педики чертовы. Жидо-масонский заговор педерастов.
Вернувшись в кухню, он взял еще пива и взглянул, нет ли чего поесть, для разнообразия.
Нашлась копченая колбаска «Слим Джим» в целлофановой упаковке и яйцо. Отлично. Крутое яйцо и колбаска. Завтрак настоящего мужчины.
Он разбил яйцо о стол – липкий желток и сопливый белок растеклись по поверхности.
– Черт побери! – прошипел Бобби Джек. Ему пришлось отскочить, чтобы яйцо не потекло на ноги. Он-то думал, что оно вареное. Бобби Джек отчетливо помнил, как день или два назад варил несколько яиц. Или с тех пор прошла целая неделя?
В руке он продолжал сжимать «Слим Джим». Ладно, придется съесть колбаску завтра – ведь нельзя же ее есть без яйца, а в доме больше не оставалось яиц.
Достав очередную банку пива, он пересчитал оставшиеся – всего-то дюжина. Надо заказать еще. Захлопнув холодильник, он откупорил банку и сделал глоток. Потом решил выбросить крышку в помойное ведро и случайно наступил в яичное месиво, которое к этому времени успело стечь со стола.
– Черт побери! – снова выругался он. Кажется, день опять не задался.
С банкой в руке он направился к входной двери – там уже лежал свежий выпуск «Нью-Йорк таймс». Бобби Джек знал, что надо бы его прочитать. По крайней мере, первую полосу. Хотя кому какое дело? Заранее известно, что там написано. Ругают его, ругают арабов, ругают его зятя, поют дифирамбы евреям, требуют легализации абортов и отмены смертной казни, – честно говоря, «Нью-Йорк таймс» становится просто невыносимой. А чего еще можно ожидать от газеты, которая является инструментом в руках мирового сионистского заговора?