– Он красив?
– Нет. – Этот разговор был для нее мучительным.
– Опять лжешь, моя дорогая. Помни, я знаю тебя долгое, долгое время. Я видел, как твои глаза затуманивались страстью при виде сильных рук и красивого лица.
– Это нечестно, – сказала она, уже плача. – Я люблю тебя. Я никогда не нарушала данное тебе слово. Я ни разу не обманула тебя, ни с кем.
– Достаточно, – резко прервал ее голос.
Цирцея бросила взгляд на Ле Пата, внезапно вспомнив о его присутствии.
– Я всегда буду благодарна тебе, – отрывисто сказала она Абрахасу.
– На этот раз ограничимся предупреждением. Но только на этот раз. За следующим проступком последует наказание, скорое и неотвратимое. Тебе ясно?
– Ясно, – сказала Цирцея, смотря в пол.
«Как это случилось? – спрашивала она себя. – Как далеко зашло это сумасшествие?» Внезапно она увидела себя со стороны, как будто была другим человеком, смотрящим в комнату. Она стояла здесь, прося снисхождения у этого бестелесного голоса, доносившегося из громкоговорителя, трясясь перед глазом телекамеры, опасаясь за свою жизнь.
– Когда ты должна встретиться с этим человеком?
– В десять часов, – сказала она, цепенея.
Так не должно быть. Она не предполагала, что все будет именно так.
– Где?
Незнакомец, незнакомец, ее единственная надежда. Если бы только она могла доверить ему правду.
– Я спросил, где вы собираетесь встретиться?
Вздрогнув, она подняла глаза.
– Где? – Она лихорадочно думала. «Мамаша Мерли» находится на севере острова. – В «Морской раковине», – солгала она. – Напротив рыбного базара.
– Это недалеко от южного берега, не так ли?
– Да, – сказала она, изо всех сил стараясь смотреть в камеру.
Если ее уличат во лжи, ей не дадут ни секунды.
– Ты останешься здесь. Я пошлю туда людей и избавлюсь от него. Ле Пат, у тебя есть его описание?
– Я сам его видел, сэр.
– Очень хорошо. Ты проинструктируешь людей. Цирцея, ты можешь идти.
Она покорно кивнула и вышла.
Сегодня вечером? – думала она. Сегодня ее жизнь навсегда изменится. Более того, будет она жить или умрет, зависит от прихоти абсолютно незнакомого человека, чье имя она даже не знала.
– Римо, Римо! – Театральный шепоток Чиуна мог бы перелететь океан. Теперь Римо заметил его, неподвижный легкий отблеск голубого сатина между деревьями. Он побежал через дорогу.
– Ну что?
– Неприятность. Кто-то остановил ту женщину, с которой ты разговаривал в саду.
Римо потряс головой.
– Да, она, видимо, еще та штучка. Обработав меня своими большими печальными глазами, прямиком помчалась к шефу.
– Не похоже, – сказал Чиун.
– Так оно и есть, поверь мне. Кто называет себя Цирцеей, с тем лучше не связываться.