Они пустились в обратный путь, уже не опасаясь погони. Покидая город, Римо мельком подумал о цератозавре, но Чиун тут же показал ему место, где чудовище вломилось в лес, двигаясь к северу и оставляя широкий кровавый след. Даже если ящер уцелеет, думал Римо, он еще долго будет обходить город стороной, памятуя о беспокойстве и страданиях, которые ему довелось пережить.
Интересно, способен ли динозавр хранить воспоминания?
Как бы то ни было, отныне ему не суждено слышать рокот барабанов, призывающих великого Нагака, не суждено утолять свой голод человеческими жертвами. Древнему ящеру придется вернуться к старому испытанному способу и добывать пропитание охотой. Ничего не поделаешь – выживает самый приспособленный.
На рассвете экспедиция остановилась отдохнуть. Доктор Стокуэлл изнемог до предела – потеря крови лишила его сил, и Римо был готов прозакладывать свое скудное жалованье, что у доктора вдобавок еще и сотрясение мозга, но, когда Стокуэлл заговорил, создалось впечатление, что старый ученый сошел с ума.
– Мы должны вернуться назад! – выпалил он, когда Сибу Сандакан перевязывал рану на его голове.
– Дышите глубже, профессор, – посоветовал Римо.
– Оно есть, оно существует! Неужели вы не видели?
– Успокойтесь. Мы уже миновали точку возврата.
Чиун сидел поодаль и, хмурясь, вслушивался в напыщенную профессорскую речь. Не надо было знать корейский язык или уметь читать мысли, чтобы понять, как он относится к бывшему руководителю экспедиции.
– Другие! – возопил Стокуэлл, упав на четвереньки. – Должны быть и другие!
– Не волнуйтесь, док. Мы оторвались от погони. Теперь они нипочем нас не поймают.
– Я говорю не об этих уродливых созданиях! – В голосе Стокуэлла зазвучало неистовство. – Я говорю о динозаврах!
– О ком?
– Уж не думаете ли вы, что представитель доисторического вида мог прожить целых шестьдесят миллионов лет? – осведомился профессор, издав нервный смешок. – Какой абсурд! Как вы не понимаете! Они должны размножаться! У динозавра, как и у любого другого живого существа, должны быть предки!
Профессор разразился хохотом, постепенно перешедшим в визгливое хихиканье, могущее послужить звуковым фоном для фильма о психиатрической лечебнице. Римо смотрел на Стокуэлла, чувствуя, как его кожа покрывается мурашками при виде маститого седовласого ученого, который на глазах утрачивал человеческий облик.
– Десятки! – громко возвестил Стокуэлл. – Сотни! Тысячи динозавров! Неужели вы не понимаете?
– Этот человек – безумец, – сказал Чиун, обращаясь к Римо по-корейски, как бы желая пощадить сумасшедшего. – Когда речь идет о драконах, время не имеет значения.