— Что я вам сделал? — чуть не плача, спросил Александр. — Что я вам сделал?
— Александр, мы не… — попытался ответить Птолемей.
— Вы его защищаете!
— Нет, — возразил Селевк. — Просто мы не можем в это поверить, хотя все говорит против него.
В зале, затененном вечерними сумерками, повисло долгое молчание, которое никто не смел нарушить, даже Перитас, неподвижно смотревший на своего хозяина большими водянистыми газами. Все чувствовали себя слишком одинокими, слишком далекими от счастливой поры отроческой дружбы. Неожиданно дни мечтаний и героизма показались такими давними… а теперь пришлось столкнуться с тревогой и сомнениями, искать выход в путанице интриг, лжи и подозрений.
— А что у нас есть на царевича Аминту? — снова спросил Черный.
— После моей смерти он стал бы новым царем, — мрачно ответил Александр, а потом, чуть помедлив, спросил: — Как следует поступить, по-вашему?
За всех ответил Черный:
— Выбора нет. Он служит в царском войске, а командиров царского войска должно судить войско.
Больше говорить было не о чем, и все ушли один за другим, оставив Александра наедине со своими призраками. Даже у Гефестиона не хватило мужества остаться.
Евмен и Каллисфен явились к Александру до рассвета. Он сидел на простом табурете, накрывшийся одной грубой македонской хламидой. Было видно, что царь всю ночь не смыкал глаз.
— Он признался в предательстве? — спросил Александр, не поднимая головы.
— Он вынес пытку с невероятным мужеством. Это поистине великий воин, — ответил Евмен.
— Знаю, — мрачно проговорил Александр.
— И не хочешь знать, что он сказал? — спросил Каллисфен.
Несколько раз медленно кивнув, царь изъявил согласие выслушать.
— Страдая от пытки, он крикнул: «Спросите у Александра, что он хочет от меня услышать, и закончим на этом!»
— Он высокомерен, — отметил царь, — как настоящий благородный македонянин. Высокомерен, как всегда.
— Но как тебя могут не терзать сомнения? — спросил Каллисфен.
— Мне не дано сомневаться, — ответил Александр. — Есть неопровержимое свидетельство, подтвержденное злоумышленниками.
— А Аминта? — в тревоге спросил Евмен. — Пощади хотя бы его. Против него нет никаких показаний.
— Уже был один прецедент. Кроме того, после моего убийства он бы стал царем. Разве этого не достаточно?
— Нет! — воскликнул Каллисфен с невиданным доселе мужеством. — Нет, не достаточно! И хочешь знать, почему? Помнишь письмо Дария с обещанием двух тысяч талантов? Оно было фальшивым! Все было фальшивым — письмо, гонец, заговор… Точнее сказать, заговор действительно был, но его сплела твоя мать вместе с египтянином Сисином, чтобы уничтожить Аминту.