Захватив стаканы, Мэтт направился к ней.
— А у тебя был с ним роман? — настаивал он. Нервно кусая губы, Мередит встала и взяла у него стакан:
— Это было бы довольно затруднительно Джошуа Хэмилтон влюблен в моего сводного брата Джоела.
Она наконец испытала огромное удовлетворение при виде растерянного лица Мэтта:
— Влюблен в твоего… кого?
— Джоел — сын жены моего деда и при этом мой ровесник, так что мы много лет назад договорились считать друг друга братом и сестрой. Его родного брата зовут Джейсон.
Губы Мэтта дернулись.
— Насколько я понимаю, — сухо спросил он, — этот Джоел голубой?
Довольная улыбка Мередит исчезла, а глаза презрительно сузились:
— Да, но не смей говорить про него гадости! Он самый лучший, самый добрый человек, которого я когда-либо знала! Джейсон вполне нормален, зато настоящая свинья!
Выражение лица Мэтта мгновенно смягчилось; он поднял руку, не в силах устоять перед желанием дотронуться до этой разъяренной тигрицы, так безоглядно бросившейся на защиту названого брата.
— Кто бы мог подумать, — хмыкнул он, улыбаясь в нахмуренное лицо и слегка сжимая ее руку, — что чинная и чопорная дебютантка, которую я встретил одиннадцать лет назад, успеет с тех пор заиметь так много «скелетов в шкафу»2.
Не обращая внимания на Патрика, застывшего на нижней ступеньке и с зачарованным интересом наблюдавшего за словесной пикировкой, Мередит отдернула руку.
— По крайней мере я не спала со всеми своими поклонниками! — вспыхнула она. — Не говоря уж о том, что ни у кого из них не было розовых волос.
— А у кого это, — задыхающимся от смеха голосом осведомился Патрик, давая знать о своем присутствии, — розовые волосы?
Мэтт машинально поднял глаза и увидел кухарку с тяжелым подносом в руках.
— Для ужина слишком рано, — нахмурился он.
— Это я виноват, — вмешался Патрик. — Мне казалось, что мой самолет вылетает в полночь, но когда ты уехал за Мередит, сообразил, что вылет назначен на одиннадцать. Поэтому и попросил миссис Уилсон накрыть стол пораньше.
Мередит, которой не терпелось поскорее оказаться дома, ужасно обрадовалась и тут же решила попросить Патрика подвезти ее домой. Окрыленная этой мыслью, она умудрилась ни разу не поссориться с Мэттом и вести себя достаточно сдержанно, а Патрик немало помог ей, поддерживая оживленную беседу на общие темы, в которой Мередит участвовала, когда Мэтт помалкивал. Хотя Мэтт сидел во главе стола, а Мередит справа от него, она ухитрилась ни разу не заговорить, и даже не взглянуть на него, пока не убрали со стола. Но тут вечер принял совершенно иной характер. До сих пор Мередит считала, что Патрик не имел ни малейшего представления о том, на какие неэтичные поступки способен его сын, но неожиданно Мередит обнаружила, что его очевидное невежество и даже нейтральная позиция были бессовестным притворством.