Бетани рассмеялась.
– Ричард, ты меня не так понял. Мне нужно не грандиозное торжество в церкви, а торжество в грандиозной церкви!
– Ты права, но я что-то не вижу разницы!
– Все очень просто, мой дорогой. Я решила, что буду венчаться только в соборе Нотр-Дам де Пари. А это, как ты помнишь, в Париже, а Париж – на Земле.
– На Земле? Ты это серьезно?
– По-моему, в этом есть особая прелесть.
– А ты уверена, что Нотр-Дам все еще существует?
Бетани пожала плечами.
– Ну, на худой конец я согласна на Вестминстерское аббатство или базилику Святого Петра. Главное, чтобы церемония состоялась на Земле.
– А тебе не приходило в голову, что, возможно, и самой Земли уже нет?
– Не волнуйся, Ричард, куда она могла подеваться? – Бетани встала и потянулась. – А теперь, если ты закончил ужинать, вернемся-ка лучше в постель.
– А как же Антарес? Он полностью зайдет лишь через пятнадцать минут.
– У нас еще будет время на него налюбоваться. Я же не каждую ночь получаю предложение руки и сердца.
– Зато ловко уходишь от ответа, – съязвил Дрейк, бросая взгляд на заходящую звезду. Вновь обернувшись к столу, он обнаружил, что разговаривает с пустым балконом. Сняв с колен салфетку, Дрейк бросил ее на стол, поднялся и отправился вслед за Бетани в спальню.
Не было такого альтанца, для которого взрыв сверхновой прошел бы совершенно бесследно, Антарес резко изменил жизни всех – от мала до велика. Когда он, сияя ослепительным блеском, впервые появился на альтанском небе, то, что когда-то было ночью, превратилось в призрачные сумерки, наполненные мертвенным голубоватым свечением. Поначалу местные жители любовались этим зрелищем как зачарованные. Правда, матери то и дело жаловались, что теперь, когда ночь превратилась в день, детей невозможно уложить спать.
А затем пришла весть о возвращении космического трамплина. После более сотни лет изоляции от всего человечества новость эта была встречена на ура. Ликование продолжалось несколько месяцев, и по всей системе Валерии вновь воцарился утраченный было дух оптимизма, воодушевления и больших надежд. Казалось, будто Альта вступает в новую жизнь, где ее ждет неведомое доселе процветание.
Со временем Антарес заметно потускнел. Примерно тогда же альтанцы с нетерпением ожидали возвращения экспедиций с Напье и Хеллсгейта. Наконец наступил черный день, когда, неся дурную весть, домой вернулись корабли первой экспедиции. Оптимизм тотчас уступил место всеобщему ужасу, воодушевление сменилось паникой. Каждый вечер агентства новостей буквально соревновались друг с другом в живописании леденящих душу подробностей постигшей Нью-Провиденс судьбы. Неудивительно, что даже сверхновая из достопримечательности превратилась в некое зловещее знамение, омрачавшее думы альтанцев. Будущее теперь несло в себе близость Судного дня.