Гэмпшир. Англия, апрель 1292 года
Брэдан де Кантер, старший сын потомственного судьи, предки которого верой и правдой служили королю, стоял посреди улицы под проливным дождем. Чувствуя, что промок насквозь, он крепко выругался. Ему казалось, что он никогда больше не сможет согреться. Промозглая сырость проняла его до костей. Потоки ледяной воды стекали по его плащу. У Брэдана было такое ощущение, словно он плывет по Темзе.
Физические страдания были невыносимы. Никогда еще Брэдан так сильно не мерз, даже в те времена, когда странствовал по миру и ночевал под открытым небом, направляясь в Сен-Жан-д'Акр, чтобы участвовать в битве с сарацинами.
В течение последней недели Брэдану пришлось особенно трудно. Несмотря на то что в дневное время он прятался в лесу, ему и там не удавалось согреться. Из осторожности он боялся разводить костер. И когда сгущались сумерки, Брэдан вновь отправлялся в путь. В окрестностях Лондона бродили шайки преступников, которые вполне могли напасть на одинокого странника.
Впрочем, он и сам был объявлен вне закона.
Тяжело вздохнув, Брэдан поднял голову и взглянул на вывеску над входом в ближайшее здание. Это была какаято мастерская. Сквозь плотную завесу дождя он с трудом разглядел изображение иглы и нитки. Краски совсем полиняли и расплылись под воздействием воды.
Да, это была швейная мастерская, и именно сюда направлялся Брэдан. Чтобы получить необходимые сведения и выйти на след сестры, Брэдан истратил все свои деньги. Две последние серебряные монеты он оставил в борделе, расположенном на противоположном берегу Темзы. Поиски сестры привели его в Лондон.
Брэдан почувствовал, как в животе у него урчит от голода, и не на шутку разозлился. Он решил, что разнесет эту мастерскую, если не найдет здесь Гизеллу де Кер, печально известную куртизанку и настоящую разбойницу. Поднявшись на крыльцо, Брэдан вытер ноги и толкнул деревянную дверь. Она оказалась незапертой. Неужели хозяйка мастерской не боится воров и бандитов? Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Брэдан много слышал об этой женщине и ее искусстве владения кинжалом, с которым мог соперничать разве что ее талант обольстительницы. Она была способна уложить нескольких человек. Если же кинжала было недостаточно, чтобы повергнуть противника, эта женщина пускала в ход другое оружие. Она надевала свое любимое алое платье, сшитое из шелковой полупрозрачной ткани и облегавшее женственные формы, и устремляла на жертву проницательный взгляд. При этом ее золотисто-каштановые кудри мерцали на свету и от них нельзя было оторвать глаз. Несчастный тут же падал на колени перед красавицей. Во всяком случае, так говорили.